Телевизор, часы, полка
И орел на ней,
Ты меня не собьешь с толку,
Хоть и стал пьяней.
На три пальца – моя доза,
Возражать погоди,
И не вставай в позу,
Душу не береди.
В ней тоски щемящей немало,
И зеленая есть,
Меньше честности стало,
Побеждает лесть.
Иногда отбирают чужое,
Ухватив за кадык,
Что-то втиснулось злое
В наши ряды.
Посмотрите, ходят уныло
Люди вокруг,
Их, наверное, чем-то сдавило —
Все завыли вдруг,
Словно попали в стаю,
Где закон – клык,
А который с испугу залает,
Скушают вмиг.
Это я по пьяни
Пробормотал,
Лучше бы на старом баяне
Тебе поиграл.
Прошу у тебя сладкий сахар,
Даешь соль,
Мне, что, теперь ахать?
Нет, позволь,
Ты же знаешь, огни и воды
Я одолел,
В партии всеобщей свободы
Побывать успел.
И меня убеждать не надо,
Что все окей,
Что вообще не бывает стада
Из людей.
А зачем же с плечей ведущих
Сползают кнуты,
Чтобы всегда у орущих
Были закрытыми рты?
Ты защитницей права зовешься,
Но вижу, дрожишь,
И давно не смеешься,
Не свое говоришь?
Вот, вот, убавь децибелы,
Повторы опять,
Лучше заняться делом,
Мышцы размять.
Выйду-ка в степь, право,
С острой косой,
Там густо взошли травы
Этой весной.
Запахи, нет чудесней,
Только дыши,
Захочешь, споют песню
У реки камыши.
Вот там от раздумий можно
И отдохнуть,
Не будет мыслей тревожных,
И вникнешь в суть…
Куда полетишь, если только одно крыло
Держался, держался последний лист и упал,
А сколько можно терпеть – кулачок разжал,
И, кажется, вот, наконец-то ему повезло,
Но куда полетишь, если только одно крыло…
Ты говоришь мне серьезно: себя покажи,
Если заметишь, он врет и ворует, правду скажи,
А обижает бессильных – не дрейфь, заступись,
Не отстраняйся молчком, с наглецом разберись.
Да, я не в юбке, конечно, хожу, а в штанах,
И не сбегу, если встретиться даже шпана,
Но скажу тебе так: мне осталось всего-то чуть-чуть,
Как оторванный лист, кувыркаясь, все ниже лечу…
Я согласен с тобой, у меня не текучая речь,
Постоянно стараюсь нервишки обоим сберечь.
Почему до сих пор я не сделал такого, чтоб – ох,
Мне неведомо, знает об этом лишь бог.
