В кабинете начальника отдела полиции несмело рассаживается дежурная смена. Майор Зайсунцев бодр и свеж, глаза навыкате сверкают – начальник плотоядно рассматривает овощной набор. К 8 часам утра кроме как овощами дежурный наряд не назовешь. Ночью никто не спал, стараясь выполнить начальственные требования по оформлению «баранок»: рапорта, опросы, справки, планы первоначальных ОРМ. Всю ночь опера и следователи скрипели ручками и стучали по клавиатуре, набивая уголовные дела бумагой. Бумага превращалась в документы, судя по которым дежурная смена сделала чуть больше чем могла для раскрытия очередного преступления, но установить виновного все же не смогла. Теперь уставшим потным полицейским предстояло напрячь опухшие головы и найти слова оправдания.
Овощи – ответственный, опер, следователь и дознаватель – осторожно прикладывают обтянутые темно–синим сукном зады на жесткие стулья в ряд у стены. К ним спиной за приставным столом в мягкий стул вонзил тазобедренную кость начальник уголовного розыска. Пантелеев сидел с прямой спиной и расправленными плечами, белая рубашка моталась на едва прикрытом жилами скелете, как простыня на огородном пугале.
– Ответственный, доложите обстановку. – Зайсунцев откинулся на спинку кожаного трона и выпучил глаза на Рассошкина.
– За прошедшие сутки, – бодро начал Рассошкин, – зарегистрировано 73 обращения граждан, по которым…
– Ты первый раз ответственным заступил? – прервал начальник. – Ты мне рапорт дежурного не повторяй! Доложи о преступлениях и что по ним сделано!
– Слушаюсь, Денис Александрович! – втянул голову Рассошкин, собрав загривок гармошкой.
– За сутки возбуждено шесть уголовных дел: три по фактам краж, два грабежа и одно по факту обнаружения боеприпасов у гражданина Булкина.
– Что за боеприпасы? – скривил бровь Зайсунцев.
– Десять патронов 5,6 миллиметра, согласно справки эксперта признаны боевыми, Булкин в протоколе расписался, вину признает.
– Понятно, опять алкаша уговорили.
Пантелеев сжал челюсть, отчего губы выехали вперед, взгляд при этом стал одновременно подобострастный и осуждающий.
– Пантелеев, у нас на территории боеприпасы в каждом мусорном баке валяются. – Зайсунцев перевел дула глазниц на начальника уголовного розыска. – Третью неделю подряд бомжи патроны находят. Никакой фантазии!
– Проявим фантазию, товарищ майор! – пообещал Пантелеев.
– Что по нераскрытым? – снова начальственные глаза выпучились на Рассошкина.
Ответственный по смене зашелестел блокнотом и доложил о проделанной работе:
– Проверены места возможного сбыта – 6 ломбардов, 4 мини–рынка, опрошены продавцы, просмотрены журналы приема товаров. Помещения ломбардов сфотографированы, фотографии приложены в дела.
– Каждое утро в делах одни и те же фотографии. Вы бы хоть с разных ракурсов нафотографировали, потом чередовали. – усмехнулся Зайсунцев.
– Сколько отработали ранее судимых?
– Отработано 18 человек. Опрошены, дактилоскопированы, сфотографированы.
– Караваев, – обратился Зайсунцев к оперу, замеревшему на краешке стула у стены, – расскажи, как отрабатывал.
– Алиби проверял, – вскочил и вытянулся Караваев. – Соседей опрашивал, родственников. Самих судимых расспрашивал.
– Признался кто‑нибудь? – снова усмехнулся начальник отдела. – Ты их где отрабатывал, по месту жительства или в отдел привозил?
– Кого привозил, кого дома. – стушевался Караваев.
– Пантелеев! Сегодня же сделай макет, по которому дежурный опер будет отрабатывать ранее судимых. Чтобы в рапортах я работу оперуполномоченного видел, а не отписки!
– Понял, Дмитрий Александрович! – насупил брови Пантелеев. – Сегодня же дам указание.
– С какими бестолочами приходится работать. – проворчал Зайсунцев, когда дежурная смена на полусогнутых ногах вышла из кабинета.
