Волчий вой на луну,
В кромешную тьму:
Ни видеть, ни слышать,
Ни знать не хочу.
Почему мертвый свет,
Как малиновый цвет,
Может тело обжечь,
Но не может согреть?
Почему звездный яд,
Как неведомый клад,
Затаился на дне
самых ласковых глаз?
Мне понять, не дано,
почему так черно
на душе у меня,
А на сердце – светло… (с)
Бегу, боясь оглянуться. Лёгкие горят от холодного воздуха, а ступни уже онемели от хрусткого пушистого снега. Главное не останавливаться! Меня загоняют, как дикого зверя на охоте. Перед глазами всё плывёт от слёз, холода и боли. Бегу в тёмный, промёрзший зимний лес, чтобы скрыться в нём. Понимаю, что там, скорее всего, погибну. На улице мороз, а я в одном тонком платье и босиком. Но лучше так, чем в лапах тех извергов.
Слышу погоню. Пьяные весёлые голоса преследуют меня. Бегу, бегу, не разбирая дороги, утопая по щиколотку в морозном снегу. Хотя, холода я уже не чувствую. На белое искрящееся покрывало падают алые капли крови. В закатном солнце они выглядят слишком ярко, контрастно. Словно спелые гроздья калины алеют.
Они найдут, догонят… силы на исходе. Ноги подламываются, и я кубарем качусь в овраг, зацепившись за какую-то корягу. Понимаю – это конец. Остаётся лишь молиться своему покровителю, чтобы принял мою душу и проводил в мир Нави. Прости, мамочка, что не послушала тебя. Прости…
– Доченька! Вель! Ты травы нужные подготовила? – спрашивает мама из кухни, звеня посудой.
– Конечно. Утром ещё.
– Иди, отнеси кашу на улицу и по подоконникам расставь. Погода что-то портиться начала, свечи не зажечь, потухнут. Будем костёр во дворе разводить, – суетится мама, приготавливая угощение предкам. – Ох, не к добру, – качает она головой. – В Велесову ночь должно быть тихо, а тут такая непогодь разбирается.
– Мамуль, не начинай, – смеюсь беззаботно. – Знаю я, какой ты паникёр. Ну, подумаешь, ветер поднялся. Так конец октября уже. Скоро снег пойдёт.
– Злится Велес батюшка. Я чувствую. Что-то не по нраву ему.
– Не выдумывай. Везде ты знаки видишь и, как правило, дурные.
– Мне после Купальского гадания совсем не по себе, доченька. Одна ты у меня, кровинушка. Венки без причины не тонут, – мама в порыве обнимает меня, прижимая к себе. – Красавица, умница. Вон, как парни заглядываются. Ты знаешь, я намедни к Ярославу ходила… – мама виновато прячет глаза. – Просила, чтобы в жёны тебя взял. Он парень хороший, красивый, ведьмак очень сильный. Защитил бы тебя.
– Ты что?! Мамуль, как мне теперь в глаза ему смотреть? Получается, что навязываюсь. Тем более не люблю его, да и он меня тоже. Мы друзья, не более.
– Знаю. Но сердце у меня болит за тебя. Понимаешь? Буду у предков сегодня помощи просить, ворожить. А у Велеса батюшки заступничества. И ты своему покровителю помолись. Лишним не будет. По земле он нынче ходит среди нас. Услышит, поможет обязательно.
– Хорошо, мамуль. Если тебе так спокойней будет.
Взяла миски с кашей и выскочила во двор. Расставила по подоконникам с приглашением угощаться. Сегодня особенная ночь. Волшебная. Когда Велес границы с миром Навьим открывает. Все дороги, пути перепутывает, сны вещие дарует. Наша деревня уже зажгла ритуальные костры во славу предков и для того чтобы выбросить из жизни всё отжившее, ненужное.
Обернулась и посмотрела на лес. Тёмной тенью качнулся, скрипя могучими стволами деревьев. Зябко стало, неуютно. Наш дом на самой опушке стоял. Отдельно от всей деревни. Никогда меня лес не пугал, а сегодня что-то не по себе сделалось. Неспокойно. Возможно, виной тому мамины слова.
Подпалила небольшой костёр посреди двора и залюбовалась на разгорающееся пламя. Мы сегодня вынесли всё ненужное из дома да из сарая, чтобы новое на смену испорченным вещам пришло. Кинула в огонь пучок полыни, вдыхая терпкий дым. Прикрыла глаза и мысленно попросила Велеса о защите.
