Задыхающийся крик будит меня, вырывая из беспокойного сна. Мой невредимый глаз распахивается от прилива адреналина, и я принимаю сидячее положение, внезапное движение заставляет мои сломанные ребра протестующе кричать. Гипс на моей левой руке врезается в монитор сердечного ритма рядом с кроватью, и волна агонии настолько сильна, что комната кружится вокруг меня в тошнотворном вихре. Мой пульс бешено колотится, и я не сразу понимаю, что меня разбудило.
Лора.
Должно быть, она попала во власть очередного кошмара.
Мое тело, приготовленное к бою, слегка расслабляется. Нет никакой опасности, никто не идет за нами прямо сейчас. Я лежу рядом с Лорой на своей роскошной больничной койке, и мы оба в безопасности, клиника в Швейцарии настолько безопасна, насколько это может сделать Лукас.
Боль в ребрах и руке стала лучше, более терпимой. Двигаясь более осторожно, я кладу правую руку на плечо Лоры и пытаюсь осторожно разбудить ее. Она отвернулась от меня, глядя в другую сторону, так что я не вижу ее лица, чтобы проверить, плачет ли она. Ее кожа, однако, холодная и влажная от пота. Должно быть, ей уже давно снился этот кошмар. Она так же дрожит.
- Проснись, детка, - шепчу я, поглаживая ее тонкую руку. Я вижу свет, просачивающийся сквозь жалюзи на окне, и понимаю, что сейчас, должно быть, утро. - Это всего лишь сон. Проснись, моя милая ...
Она напрягается под моим прикосновением, и я знаю, что она еще не совсем проснулась, кошмар все еще держит ее в плену. Ее дыхание становится слышным, прерывистым, и я чувствую, как дрожь пробегает по ее телу. Ее отчаяние цепляется за меня, причиняя боль сильнее, чем любая другая травма, и сознание того, что я снова несу ответственность за это—что я не смог уберечь ее—заставляет мои внутренности гореть кислотной яростью.
Ярость на себя и на Питера Соколова—человека, который позволил норе рисковать своей жизнью, чтобы спасти меня.
До моей проклятой поездки в Таджикистан она постепенно приходила в себя после смерти Бет, и с каждым месяцем ее кошмары становились все реже. Теперь, однако, плохие сны вернулись—и Лоре стало еще хуже, чем раньше, судя по приступу паники, который она испытала вчера во время секса.
Я хочу убить Питера за это—и могу убить, если он когда-нибудь снова встанет у меня на пути. Русский спас мне жизнь, но при этом подверг опасности жизнь Лоры, а этого я никогда не прощу. А его гребаный список имен? Забудь это. Я ни за что не вознагражу его за то, что он предал меня, что бы ни обещала ему Лора.
- Давай, детка, просыпайся, - снова настаиваю я, используя правую руку, чтобы снова опуститься на кровать. Мои ребра болят от этого движения, но на этот раз не так сильно. Я осторожно придвигаюсь ближе к Лоре, прижимаясь к ней всем телом со спины. - Ты в порядке. Все кончено, я обещаю.
Она делает глубокий, прерывистый вдох, и я чувствую, как напряжение внутри нее спадает, когда она понимает, где находится. - Саймон? - шепчет она, поворачиваясь ко мне лицом, и я вижу, что она все-таки плакала, ее щеки покрыты влагой от слез.
- Да. Теперь ты в безопасности. Все хорошо.- я протягиваю правую руку и провожу пальцами по ее подбородку, восхищаясь хрупкой красотой ее лица. Моя рука кажется огромной и грубой на фоне ее нежного лица, ногти ободраны и покрыты синяками от игл, которыми меня колол Маджид. Контраст между нами разительный, хотя Лора тоже не совсем невредима. Чистота ее золотистой кожи омрачена синяком на левой стороне лица, где эти ублюдки из Аль-Квадара ударили ее, чтобы вырубить.
Если бы они не были уже мертвы, я бы разорвал их голыми руками за то, что причинил ей боль.
- Что тебе снилось? - тихо спрашиваю я. - Это была Бет?
