Пролог 1.
- Значит, поругалась с парнем и осталась одна на дороге? –
Мужчина смотрит на меня скептически, даже не скрывая этого. Правый
уголок губ приподнят в ухмылке, в глазах смешинки и черти пляшут
вальс.
- Угу. – Киваю и, стуча зубами, сжимаю кружку с ароматным кофе,
которым меня угостил хозяин дома.
- Напомни, пожалуйста, как парня твоего зовут? – Спрашивает,
опираясь локтями на барную стойку, невзначай придвигается
ближе.
На мне лёгкое платье, промокшее до последней ниточки. Волосы
спутались, и с них до сих пор капает вода. От холода колотит, и
завтра, наверняка, поднимется температура.
- Парня? Моего? – Глупо хлопаю глазами, потому что имя его я
придумать не догадалась.
- Явно не моего. – Усмехается, не верит ни единому слову, а я
ещё больше нервничаю.
- Миша. – Отвечаю с заминкой, и ко мне придвигаются ещё
ближе.
- И ты не испугалась постучать в единственный дом на всю округу?
– Спрашивает вкрадчиво, и мурашки по коже совсем не от холода. Он
так близко, полные губы капризно кривятся, и я не могу оторвать от
них взгляд.
- Нет. А почему я должна бояться?
- А вдруг я маньяк?
- А вы маньяк? – Спрашиваю, нервно сглатывая, хоть и знаю, что
никакой он не маньяк.
Он задумался, смотрит на меня взглядом жгучим, с почерневшими
зрачками. Жадно так смотрит, и от этого взгляда странный жар по
телу разрастается.
- И как тебя зовут, мокрая девочка? – Мокрая я была потому, что
под дождь попала. Но он так это сказал, будто совсем другое имеет
ввиду, и от этого щеки становятся пунцовыми.
- Наташа. – Шепчу охрипшим голосом, и тут же перевожу тему. – А
почему вы кофе не пьёте?
- Не хочу. – Пожимает плечами он.
- А чего хотите? – Он смотрит на меня красноречиво, взглядом
ласкает и одежду с меня сдирает в своих мыслях. Я это будто в
отражении его глаз вижу. Но мне нужно, чтобы он что-то пил. Мне это
необходимо, иначе план будет разрушен в самом начале. – Выпить. –
Добавляю поспешно.
- Не пью в одиночестве. Составишь компанию? – Киваю обречённо,
вижу, что по-другому не убедить, и он улыбается, будто победу
празднует над глупой девочкой, попавшейся в сети паука.
Разливает янтарную жидкость в два бокала, один протягивает мне и
помогает спрыгнуть с барного стула. Делаю маленький глоточек,
обжигающий язык и горло, отхожу к столу и ставлю туда бокал.
- А вы не могли бы мне дать что-то сухое. Из одежды. – Стараюсь
сделать так, чтобы он ушёл с кухни.
- Сначала выпей со мной. За компанию. – Тон становится
приказным, а моё сердце рвано бьётся. Потому что всё идёт не так.
Всё не по плану, и я теряюсь в этой обстановке и в этих глазах.
Мужчина подходит, берёт бокал длинными пальцами и приставляет к
моим губам. Подталкивает настойчиво, даже немного грубо. Пытаюсь
забрать его в свои руки, но он не даёт, качает головой.
- Пей.
Наклоняет бокал, и я пью жадными глотками, чтоб не захлебнуться,
потому что струйка уже не удержалась и скатилась по моей шее. Он за
ней проследил, шумно выдохнул. Рот пылает, губы огнём печёт, а в
голове дурман всё застелил. Я из последних сил пытаюсь зацепиться
за мысль. Любую, что удержит меня на плаву, не даст этому
наваждению забрать остатки разума.
- Так что насчёт одежды?
-Тебе она не нужна.
Отставляет бокал в сторону, обхватывает широкими ладонями под
ягодицы и с размаху усаживает меня на столешницу. Впивается в губы
жестким поцелуем, кусает, толкается языком в рот, а я как статуя
каменная не могу пошевелиться. Он отстраняется, продолжая
удерживать меня за шею, большим пальцем поглаживает подбородок.
- Передашь Ваге, что на этот раз угодил. Извинения принимаются.
И раздвинь ножки шире, девочка. Ты же за этим сюда пришла.
Пролог 2.
С тех пор, как я вернулась из своей поездки месяц прошёл. Я есть
не могу, похудела и осунулась. Спать не могу, потому что он мне
снится. С Андреем стараюсь не видеться. Не могу ему в глаза
смотреть, и врать что всё в порядке, а я просто устала и дел много.
Что я не предательница и не шлюха, которая так легко оказалась в
чужих объятиях. Я не знаю, что со мной там произошло, и как
получилось, что я отдалась хозяину дома и владельцу информации,
которую мне нужно было забрать. Он тогда попросил ножки шире
расставить, и я это сделала. Как завороженная, околдованная или
пьяная. Слушала его короткие приказы и самозабвенно отдавалась на
кухонном столе, и не только. Утром протрезвела, сделала то, зачем
пришла и вернулась домой. Пустая и разбитая. Уверена была и
надеялась, что больше никогда его не увижу. А сейчас стою в
гостиной Шумиловых с бледным лицом и окаменевшими от страха
пальцами. Вот он, передо мной – Павел Шварц. Мужчина, с которым я
провела ночь, а потом украла информацию, которая могла стоить ему
миллионов. Могла. Если бы он не предвидел всё заранее, подложив в
файлы липу. Для таких вот, как я. Он сидит за столом, вальяжно
закинув руки на спинку стула. Сканирует меня взглядом нагло, как и
в ту ночь, изучает и молчит. Лицо не проницаемо, губы расслаблены,
ни один мускул не дрогнул. Словно не узнал. А я вот не могу
расслабиться, потому что помню, как он этими губами целовал меня в
рот и между ног, которые приказал развести шире. Я его слушала
кротко, а он сводил с ума, и кажется, сам порой был шокирован
происходящим. Наверное, показалось. Потому что сейчас он будто
видит меня впервые. Под моими ногами осколки от блюда, что я
разбила, а мне кажется, что это жизнь моя и эти края острые уже
никогда не склеить вновь.
