Китинг Блэквуд пробудился ото сна с внезапностью ружейного выстрела. В комнате кто-то был. Тот, кого он не звал.
Не открывая глаз, Китинг осторожно пошевелился, чтобы сунуть руку под подушку, и стиснул пальцы на рукоятке спрятанного там ножа.
– А известно ли вам, что уже полдень? – послышался чей-то голос.
Разжав пальцы, Китинг открыл глаза и сел. В полумраке спальни он едва различал фигуру, направлявшуюся к ближайшему окну, скрытому за плотными темными шторами.
– Минутку. Нет!.. – Слепящий дневной свет ворвался в комнату. И казалось, луч солнца вонзился Китингу в череп.
– Черт подери, Фентон! – рявкнул он, зажмурившись. – Какого дьявола? Что вы здесь делаете?!
– Ищу вас. Мне необходима ваша помощь.
– Тогда задерните эти треклятые шторы и посидите в гостиной, пока я не выйду к вам.
– Замечательно. Кстати, фонарь под глазом, которым вы щеголяете, просто бесподобен.
– Видели бы вы его автора!
Зашуршала тяжелая ткань, и в спальне снова стало темно. Когда Китинг снова открыл глаза, яркие алые точки по-прежнему роились перед ними, но по крайней мере он уже не чувствовал настоятельной потребности вывернуться наизнанку.
– И попросите Барнса принести чаю, да пусть возьмет чайник побольше, – добавил Китинг, прижимая край ладони к вискам.
– Я не хочу чаю.
– Зато я хочу. Ступайте!
Оставшись в спальне один, Китинг разыскал в шкафу рубашку и брюки, которые надевал, стараясь не делать резких движений. Сапоги стояли у двери, но он пренебрег ими, так же как сюртуком и жилетом, еще с вечера заботливо выложенными для него Пиджоном. Бросив взгляд в сторону двери, он немного помедлил, затем взял свежевыглаженный шейный платок и повязал им голову (при толике везения эта повязка не даст разлететься на куски его черепу вместе со всем содержимым). Видит бог, пора отказаться от привычки пить русскую водку – или чем там его напоили накануне.
– Решили податься в пираты? – осведомился Фентон, когда Китинг, пошатываясь и держась за стены коридора, наконец-то доплелся до гостиной. – Могли бы надеть хотя бы шлепанцы…
– У меня их нет. – Китинг доковылял до дальнего окна, задернул шторы и уселся напротив кузена. – Рискуя показаться недоверчивым, все же спрошу: с чего вдруг вам понадобилась моя помощь? Только будьте любезны – покороче. Я в любую минуту могу испустить дух.
– Зачем мне понадобилась ваша помощь? – переспросил Стивен Поллард, маркиз Фентон, не сводивший с Китинга глаз. – Понимаю, вы избегаете Лондон. Но ведь наверняка читаете газеты…
– Да, Лондон избегаю. Да и какого дьявола мне читать о нем?
Барнс внес поднос с чайной посудой, тут же наполнил чашку и, положив в нее пять кусочков сахару, подал хозяину.
– Благодарю, – кивнул Китинг дворецкому и медленно, с наслаждением сделал большой глоток.
– К чему эти хлопоты с чаем? – Фентон пожал плечами. Налив себе чаю, он подчеркнуто церемонно положил в чашку один-единственный кусочек сахару.
Китинг сделал еще глоток. Чай был слишком горячий и сладкий, как сироп.
– А я думал, вы не хотите чаю, – пробормотал он.
Его кузен перевел взгляд на свою чашку и слегка поморщился, отставляя ее.
– Я и впрямь не хочу. Просто попытался выразить свое мнение. Насчет сахара.
– Да, я заметил, – отозвался Китинг. – И был уязвлен до глубины души.
– Мне казалось, сладкий чай, выпитый утром, точнее – в полдень, с похмелья, способен убить любого, – заметил гость.
– Мне с избытком хватило времени и возможностей для опытов. Так вот, сладкий чай очень помогает. Изредка. – Китинг вздохнул и проворчал: – Стало быть, вы не прочь побеседовать о чае? – Он отпил еще глоток, но без особой надежды на то, что резкая боль в голове притупится.
– Вовсе нет. – Кузен покачал головой.
