Иллюстратор Тимур Шарафутдинов
© Светлана Гололобова, 2017
© Тимур Шарафутдинов, иллюстрации, 2017
ISBN 978-5-4483-9453-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Произведение не рекомендуется к прочтению лицам, не достигшим 18-летнего возраста, беременным женщинам, а также лицам, имеющим неустойчивую психику либо страдающим какими-либо психическими расстройствами в виду того, что в нем содержатся сцены насилия, которые могут отрицательно отразиться на психо-физическом состоянии читателя. Остальным же, желаю успехов в прочтении и буду благодарна, если читатель не станет зевать уже на второй странице и прочтет роман до конца.
Посвящается любимому, родному и очень близкому человеку – моему мужу, который так внезапно и так рано покинул меня и нашу дочь, и словно открыв невидимую дверь, тихо ушел в другой мир.
Дорогой читатель! Я рада представить тебе свое произведение. Не буду говорить, что оно редкостное, потому что это не так. Поверь мне, оно самое обычное. Такое, каких сотни, а может и тысячи на нашей необъятной планете. Но дело даже не в этом. Мое произведение заслуживает внимания лишь потому, что главное место в нем я отвела весьма необычной женщине. В отличие от самых заурядных произведений – такая женщина одна. Несомненно, она интересна, лишь тем, что стала первой в российской истории женщиной – маньяком. Не буду утомлять тебя, читатель и сразу скажу, что в романе повествуется о Салтычихе. Да, да. Именно о ней, о – Дарье Николаевне Салтыковой, чья фамилия стала нарицательной и ассоциируется с кровожадностью, мистикой, тайной и многими другими нелицеприятными словами. Ее злодеяния в эпоху тщательно замаскированного хаоса, творившегося в Российском государстве, не знали границ. Будучи рожденной уродиной, через свои извращения, она пыталась самоутвердиться, но ее не поняли. Таковы были нравы в том далеком XVIII веке.
Читатель, прошу тебя, не понимай произведение буквально и не считай, что она представляла всю помещичью среду в нашей Великой России. Салтычиха была, скорее, исключением, чем правилом.
Водились в ее время и порядочные, рачительные помещики, пользующиеся большим уважением и авторитетом не только у слуг, крепостных и дворни, но и общества в целом.
Я постараюсь донести до тебя читатель то, как жила и что чувствовала эта всеми обиженная женщина. Но, хочу сразу предупредить, что помимо взятых мной сюжетов из исторических источников, описанных в романе, некоторая их часть была мной придумана, для придания, так сказать, колорита и остросюжетности. Но, не суди меня за это строго. Я всего лишь автор, который желает сделать свое творение привлекательным для читателя.
ИВАНОВСКИЙ МОСКОВСКИЙ ДЕВИЧИЙ МОНАСТЫРЬ, 1801 ГОД
Дарья Николаевна уныло опустила голову. Подошел тридцать третий год ее заключения. Не было больше злости и ненависти на ее лице. Ушли мысли о расправе над палачами и сыщиками, заставившими ее гнить в этой холодной, тоскливой и одинокой келье. Не было раздумий и о мести этим мерзким холопам Ермолаю Ильину и Савелию Мартынову. Не желала она уже смерти своему возлюбленному Николаю Тютчеву. Не осталось тоски и печали на ее лице и той грусти, как тогда, когда ее поместили в земляную яму в Ивановском монастыре и заставили там заживо гнить целых одиннадцать долгих лет без света и человеческого общения. Все ушло. Прошлое осталось далеко позади, а впереди не было ничего… Одна пустота.
Дарья Николаевна сидела в грязных лохмотьях на грубо отесанной деревянной кровати в своей камере и тяжело вздыхая, смотрела вдаль. Сквозь маленькое зарешеченное окошечко, вырезанное в каменной стене монастыря, пытался пробиться лучик света. Она уже не понимала утренний это свет или вечерний. Все дни для нее казались одинаковыми на протяжении долгих десятилетий. Как же ей хотелось хотя бы один раз выйти на улицу и, сделав глубокий глоток свежего воздуха, посмотреть на голубое небо и увидеть там прекрасные пушистые белые облака.
