Пролог
В котором пахнет пряностями, а лучам отведена роль будильника
Сыграть бы сейчас восторженно осторожную нежность высоких мелодий; выцарапать эмоции восхищением наружу, засмотревшись на тающую, едва угадываемую земную даль…
«Как мне хочется разбудить тебя, друг, чтобы ты вытащил плечи из-под пледа; распрямил спины – и собственную, и своего сиденья; забавно зевнул – словно ты доволен, воскрес и поверил в будущее; а затем всего-навсего, пусть и сквозь тень моего профиля, прочитал бы рассвет через иллюминатор», – Олег мысленно переставлял несказанные слова, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не беспокоить пассажиров воплем «Вставай, ублюдок, а то пропустишь такое!!!»
Он, скривившись, повернул голову: товарищ по-прежнему дремал под маской.
Крыло постепенно светлело, отражая тёплые лучи. В салоне же повеяло апельсиновым соком и круассанами.
«Cолнечным драконам – зайцы слишком маленькие – определённо стоит увеличить нам яркость».
Поползни рассеивающихся огней уступали места пробивным проблескам, выстраивающимся в очередь – раскрашивать облачные бока.
Он жадно вглядывался в окно, игнорируя усталость и ранний час. И чувствовал себя владыкой. Как минимум, неба. Как максимум, жизни.
«Всё то, что имеет теперь значение – начало нового. Оно будет таким, как я хочу. Обещаю, чувствую, знаю».
Салон наливался заревом цвета и дня. Тихие каблуки стюардесс, увлечённые фильмами взоры, дети, нервно ищущие туалет – всё обретало то ли закатные, то ли свежие оттенки. Казалось, тело самолёта покрыл румянец, угадываемый в августовских яблоках.
– Юра, Юра! – не выдержал Олег, наблюдающий за пробуждением высоты. Ему нравилось всё: и смелость освещения, и ожидаемый, могущественный прилив бодрости, и предвкушение чуда. Интересно, о чём думают снаружи, когда видят их «зигзаги»?.. Смеются? Гадают по «забываемой» полосе? Цитируют философов? Держатся за руки?
«Если он не увидит это зрелище, я себе я этого не прощу».
– Чё? – фыркнул Юра, резко распрямившись. Если бы лицо его возможно было разгадать, оно выражало бы непонимание и злобу.
Вместо ответа Олег указал на окно:
– Как тебе вид?
– Я надеялся, привезли еду.
«И я ещё думал, что растрогал бы его с помощью фортепиано, – виновато вздохнул Олег. – Да пошёл он! Такое время, такое место, такое солнце…»
Последнее же всё ещё упрямо карабкалось по серебрящемуся корпусу, мягко, но чуть задорно растекаясь между рядами. То лимонные, то пурпурные, то розовеющие барашки… Железный корпус ласкала беспокойная дымка.
Олег взволнованно рассматривал то тучи, то заусенцы, пока, наконец, не расслышал шорох колёс, смешанный с непонятной речью. Ему было трудно усидеть на месте; хотелось же, чтобы подъём светила разглядел весь мир.
– Юра! – повторил он, не теряя энтузиазма. – Еда твоя приехала!
– Спасибо, – кивнул тот, и, кинув неспешный взгляд сквозь стекло, вытащил себя из лап покрывала.
«Почему всё так, а не иначе? – разговаривал сам с собой Олег. – А потому что будет ещё лучше!!! Что-то произойдёт, что-то неизменно хорошее, и будет это ужасно скоро; так, разгадаем всё, в чём сомневаемся, исполним, что запланировали; да и разве может поездка, которая началась с восхода, пройти не самым солнечным образом?»
Им обоим теперь слышались ароматы зёрен.
– Hello! Tea or coffee?..
