«Только искусство позволяет сказать нам даже то,
чего мы не знаем».
(Габриэль Лауб)
ПРОЛОГ
ИДЕАЛЬНОЕ УТРО
“Все вокруг вы видите, будто сквозь некую пелену,
но она скоро спадет, и мир вновь обретет для вас
ясность».
(И-ДЗИН, гексаграмма № 4)
Утро оседало на асфальт влажной прохладой. Узенькая улица в центре города нехотя пробуждалась ото сна. Изящество старинных зданий, чугунные фонари, декоративные деревья в кадках около входа в холл фешенебельного отеля, казались нарисованными акварелью и напоминали театральную декорацию на опустевшей после спектакля сцене.
Кутаясь в объемную вязаную кофту и шаркая по тротуару розовыми домашними туфлями, по улице брела одинокая женская фигура. В ее ярко рыжих, неопрятно спутанных волосах играл легкий ветерок, а из-под длинной серой кофты пикантно выглядывала белая ночная сорочка. Подойдя, почти вплотную, к входу в кафе, расположенному в цокольном этаже старинного здания, женщина остановилась. Она запрокинула вверх голову и, несколько минут наблюдала за первыми бликами солнечного света, мерцавшими в оконных стеклах, затем задумчиво перевела взгляд на дымящееся несмелой утренней синью небо, и некоторое время, отрешенно следила за полетом одинокой птицы. И, наконец, с наслаждением вздохнув полной грудью, прохладный воздух, она медленно повернулась и плавным, но сильным движением толкнула массивные двери маленького кафе.
В кафе было безлюдно. Тихая музыка, таинственный полумрак. Шоколадные тона массивных кожаных диванов и кресел. Свет, исходящий от огромного полукруглого окна.
Не обращая внимания на окружающую обстановку, ранняя посетительница направилась к столику у окна, на котором уже стояла большая чашка кофе, а в пепельнице дымилась, внушительных размеров, сигара.
Высокая и статная, с правильными чертами лица и с копной непослушно вьющихся густых волос, женщина казалась поразительно красивой. Но домашнее одеяние, застывшая растерянность во взгляде и рассеянность в движениях, делали ее образ несколько странным.
Присев за столик, прекрасная незнакомка взяла из пепельницы дымящуюся сигару и с наслаждением затянулась. Казалось, время замерло, остановленное незримою рукой вечности. Ажурный муар сигарного дыма чертил призрачные узоры. Насыщенный аромат кофе витал в воздухе. Несмелый утренний свет скользил по пузатым бокам бокалов, подвешенных над стойкой бара, выхватывая из полумрака медленное кружение легких, едва заметных пылинок, постепенно растворялся в мрачной глубине помещения. Казалось, женщина была здесь совершенно одна. Что, впрочем, ее не смущало. Расслабленно облокотившись на мягкую спинку кожаного диванчика, и уложив свои стройные длинные ноги на сиденье стула напротив, она неподвижно сидела, блаженно щурясь от терпкого дыма сигары. Взгляд ее отрешенно блуждал по видимой из окна части улицы, а на лице застыла мечтательная и умиротворенная улыбка. Красивая дама явно наслаждалась обволакивающим ее состоянием бездумья, покоя и одиночества.
Вдруг, гармонию спокойного утра нарушил резкий и пронзительный звук тормозов.
Задумчивая посетительница слегка встрепенулась и даже, на мгновение заинтересовалась сценой, стремительно развернувшейся на улице, как раз напротив огромного арочного окна кофейни.
На проезжей части, прямо у колес резко затормозившего грузового автомобиля, в неуклюжих позах застыли двое. Мужчина в черном длинном плаще, коротких узких брюках и кедах на босу ногу нависал над маленькой растрепанной женщиной. Через мгновение этот клубок из тел зашевелился. Мужчина встал, отряхнул испачканные на коленях брюки, заправил за уши длинные пряди засаленных волос и, склонившись перед лежащей на асфальте женщиной в глубоком старомодном поклоне, галантно протянул руку, желая помочь ей подняться. Женщина же, испуганно взглянув не его грязную, но изящную аристократическую ладонь, приподнялась на локтях, затем села, и, подтянув к себе руками ободранные, кровоточащие колени, вдруг замерла, уставившись в одну точку. Подоспел водитель автомобиля. Он был разгневан, размахивал руками, выкрикивал ругательства в сторону чуть не сбитой им женщины:
