Поезд с грохотом несся по туннелю метро, в темных окнах мелькали огни. В час пик все торопились после рабочего дня поскорее добраться домой, поэтому в вагоны набились, как сельди в бочку. Турецкого ошалелая толпа внесла в вагон, он едва удержал в руках сумку и теперь даже не мог поставить ее на пол, так его сдавили со всех сторон. Похоже, народ чувствовал себя вполне комфортно, во всяком случае, никто не пытался отпихнуть соседей и завоевать себе чуточку больше пространства. Лысый затылок впереди стоящего мужика маячил перед глазами Турецкого. Жирные складки на его шее почему-то сильно раздражали Турецкого, но отодвинуться он не мог. Сзади подпирали и прижимали вплотную к лысому, приходилось терпеть. Не радовало даже смазливенькое личико юной красотки, которую придавили к противоположной стенке вагона как раз напротив него. Но даже в таком стесненном состоянии она умудрялась строить ему глазки, изображая на лице страдание и бросая красноречивые взгляды на своих соседей. Он слегка приподнял брови, выразив таким образом сочувствие, – девушка радостно улыбнулась. Наконец поезд остановился на его станции, и тут уж Турецкий смог отвести душу. Первым делом он бесцеремонно отпихнул лысого, затем растолкал пассажиров, которые бестолковой толпой перекрыли выход к открытой двери, и после немалых усилий вывалился на платформу. Вслед ему что-то рявкнул лысый, но Александру Борисовичу на него было уже наплевать. Он мечтал об одном – поскорее очутиться дома и смыть с себя уличную пыль, а вместе с ней и мрачное настроение, в котором пребывал последнюю неделю.
Турецкий все еще возился с ключом, открывая дверь, когда в кармане джинсовой куртки зазвонил мобильный. Довольно жизнерадостный голос Меркулова прервал тяжелые мысли Александра.
– Ну что, дело будете закрывать?
– Само собой. Криминала никакого не было, как мы и предполагали. Но подробности при встрече, ладно? А то я только приехал, еще дверь открываю. Устал, как собака. Вылет самолета в Праге на час задержали, поджидали каких-то придурков, которые в дьюти-фри застряли… В Шереметьево выстоял очередь, как за мясом в голодные годы, чтобы печать в паспорт шлепнули…
Он наконец открыл дверь и вошел в полутемную квартиру, все еще держа телефон у уха. Тяжелую дорожную сумку сбросил с плеча на пол и заглянул поочередно в пустые комнаты. Настроение испортилось еще больше.
– Как дома? – поинтересовался Меркулов, видимо, и не собираясь отключаться.
– Дома? Все нормально. – Турецкий криво усмехнулся. – Все как всегда… Иры нет. Впрочем, я другого и не ожидал.
– Ну почему «как всегда»? – попытался успокоить друга Меркулов. – Она, между прочим, спрашивала о тебе, волновалась. Ты, Саша, зря на нее бочку катишь.
– Говоришь – волновалась, спрашивала? Надо же, снизошла все-таки! И когда это она соизволила поинтересоваться моей особой? С чего вдруг такой интерес к мужу?
– Да вот вчера. Напрасно ты говоришь с таким сарказмом. Я в «Глорию» заехал, мы с Антоном обсуждали… – он не успел закончить фразу, как Турецкий нетерпеливо перебил его:
– Если вы с Антоном в «Глории» что-то обсуждали, как там моя жена оказалась? Что она делала в агентстве – скажи мне на милость? Уверен, когда ты зашел, она там уже была. Давно.
Меркулов уловил раздраженный тон Турецкого.
– Сань… Ты чего? Не сходи с ума, что тебе взбрело в голову?
– Теперь и ты меня считаешь параноиком? – Турецкий повысил голос, не в силах сдержать свою досаду. Все они заодно, Ирку покрывают. Но он же не дурак и никогда не будет в роли обманутого мужа, о котором сочиняют анекдоты. Его неожиданно захлестнула такая волна ярости, что он чуть не заорал в трубку все, что думает о своих друзьях, защитниках его жены. Адвокаты хреновы! Небось из жалости к нему скрывают ее недостойное поведение.
