Глава 1. Цветы и немного о Пушкине
Асия
– Ась, ты как? – в гримерку заглянул Никита и виновато улыбнулся.
Темные волосы парня были слегка влажными, он только что смыл с себя грим и уже переоделся в джинсы с футболкой. Увидев мое недовольное лицо и распухшую ногу тут же подбежал, присел рядом прямо на пол. Ох уж этот виноватый взгляд снизу вверх, как котик из Шрека.
– Ась, я не хотел, правда, – прикоснулся пальцами к лодыжке. – Как ты после этого целый спектакль отработала?
– Нормально. Но еще раз уронишь, сам вместо меня будешь в пачке танцевать. Скажем, что такая постановка – новаторская.
Этот декабрьский день не задался с самого утра. Вчера вернулась из отпуска мама, Веник так обрадовался, что ночью сжевал её любимые кожаные сапоги. В итоге утро прошло под девизом: «Истерика и ненависть в трехкомнатной хрущевке».
Спасая жизнь своего любимого питомца, чуть не опоздала на репетицию «Щелкунчика» – нашей новогодней сказки – и тут меня не очень удачно поднял Никита. Всё могло кончиться плохо, но я чудом вывернулась. Отделалась легким испугом и подвернутой ногой, но когда нас останавливала боль, не так ли?
Отругала несчастного и рванула в студию к подруге Ларисе, где веду балетный класс три раза в неделю, но половина группы хором заболела – эпидемия гриппа в городе.
Отмучилась и снова в театр, на нем сосредоточена вся моя жизнь: сначала детские мечты, потом первые приглашения в кардебалет и пошло-поехало. Последние два года я солирую, а значит, работаю в три раза больше, чем остальные. И осталось мне это делать очень недолго, потому что весной…
Весной Москва и Большой. Если мой новый партнер не укокошит меня раньше.
– Ладно, Ник, без обид. Правда.
– Тебя, может, домой проводить? Хочешь, помогу перевязать? – суетился парень.
– Ник, все нормально. Правда. Не первый раз танцевала с травмой.
Убрала его руку с лодыжки. Что за детский сад? Как говорил наш учитель в хореографическом: «Пока вы на сцене, боли не существует». Он был прав. Со временем, выходя на сцену, я перестала чувствовать любую боль. Зритель не должен знать о мозолях, ноющих коленях и травмах.
– О, снова принесли? А почему один? – парень удивленно смотрел на огромный букет ярко-красных роз.
– Второй, кажется, сдулся.
Не знаю почему, но меня этот факт не обрадовал. Внутри неприятно холодило. Недолог век мужских увлечений. Права мама, когда говорит: «Асия, в жизни балерины самый важный и верный мужчина – это театр».
Последние месяцы у меня завелось два очень активных поклонника. Каждый спектакль – цветы и подарки. Один дарил ярко-красные розы, духи, а еще писал письма с такими текстами, что краснела и я, и соседки по гримерке, с которыми мы вместе читали эти опусы.
Второй угадал мои любимые цветы – ирисы. Не пропускал ни одного спектакля с начала ноября и никогда не оставлял записок.
Нет, временами появлялись и другие мужчины, они вкладывали в букеты визитные карточки и просьбы позвонить. Но после первого-второго раза все исчезали, поняв, что им ничего не светит. Я была настроена решительно: Москва, Большой театр и никаких увлечений. Так учила меня мама – не повторять её ошибок.
Но этот безмолвный букет не давал покоя. Это единственные цветы, которые я каждый раз увозила домой, чтобы любоваться на их насыщенную, чарующую синеву цвета снов. Этот человек, явно мужчина, ничего от меня не требовал. Не писал писем, не просил встреч, просто каждый раз приходил к черному ходу и приносил букет. Было в этом что-то интригующее, загадочное, заставляющее сердце сжиматься, предчувствуя историю любви.
Разумеется, я не допущу, чтобы она когда-нибудь стала реальностью, но ничего не мешает мне насладиться предвкушением!
