Утром все куда-то торопятся. Складывается впечатление, что город
— это большой стадион, на котором и стар и млад (за исключением
новорожденных) занимается бегом с препятствиями.
Наша героиня Анжела, если смотреть на нее не в телескоп, а
сквозь пальцы, была ничем не хуже и не лучше остальных.
О ее достоинствах и недостатках мы узнаем чуть позже, а сейчас
эта девушка — «на вид тридцать с хвостиком», обласканная лучами
скромно греющего сентябрьского солнца, неслась напропалую (хотя все
привыкли к её традиционным опозданиям), к торговому центру. Там
находился галантерейный магазин, где она прозябала, заполняя
пробелы в бюджете и время между окончанием заслуженного сна и
вечерними лекциями в вузе.
Раннее утро в торговой точке всегда начиналось одинаково.
Вопреки наплыву рабочей силы из Средней Азии уборщица тётя Глаша
(не без помощи грубой физической силы) сохранила должность
менеджера по клинингу, как с недавних пор она себя называла,
очевидно, ради благозвучности. Тряпка бурого цвета наматывалась на
допотопную деревянную швабру, и зал наполнялся тонким ароматом чуть
протухшей воды. Морщась от доставленного «парфюмерного»
удовольствия, в дверях служебного входа показалась наша героиня.
Она картинно зажала вздёрнутый носик с россыпью припудренных
веснушек.
— Ну, сколько можно фимиамы распускать! Хоть бы иногда меняли
воду.
— Желька, я тебя трусы не учу втюхивать, вот и ты не лезь под
руку. Ишь, краля нашлась, — проскрипела тётя Глаша.
Хмыкнув, Анжела, носящая гордое звание продавщицы бельевого
отдела, резко вскинула голову, зазвенев, как бубенцами, золотистыми
кудряшками с бигудюшками под косынкой, прошла за прилавок, плавно
подвиливая бёдрами, отчего невольно вспоминалась покачивающаяся на
волнах лодка, а кое-кого при этом укачивало. Тётя Глаша
неодобрительно цокнула языком и, качая седой головой, выжала из
тряпки серую жижу. Анжела тут же содрала платочек и начала быстро
удалять бигуди, чтобы предстать перед первым посетителем во всей
«убивающей наповал» красоте, как любил говорить уволенный на днях
проворовавшийся бухгалтер Казнокрадкин, который вполне
добросовестно оправдывал свою фамилию, вот уже десять лет занимая
должность бухгалтера. Но всему приходит конец.
Вскоре на места отсидки рабочего дня подтянулись властительницы
прочих отделов. Все были в нежно-васильковой униформе, но именно на
Анжеле она сидела по-особенному: слегка присборенная на спине,
элегантно и сексапильно обтягивала холёную фигуру. Энжи, как звали
девушку близкие друзья, всегда ловко разворачивала перед
покупателями товар, несмотря на риск сломать длинные ногти. Всякий
раз продавщица аккуратно выгибала ладони, чтобы не зацепиться за
кружева, и разглаживала товар одними подушечками пальцев. Она
регулярно обновляла цвет маникюра, приклеивала стразы и бусины,
украшала причудливыми узорами, начиная от хохломы и заканчивая
греческим орнаментом. Фантазию ничто не могло остановить.
Но то была не единственная страсть Анжелы: как и всякая
порядочная мечтательница, она всерьез задумывалась об актёрской
карьере. Даже ходила на пробы комедийного сериала, героиня
которого, продававшая хот-доги, постоянно сыпала стихами. Анжелу
такая манера общения приводила в восторг, так как она сама
превосходно раскладывала слова по полочкам рифм.
Но, к великому разочарованию «на вид тридцати с хвостиком», на
телевидение её не взяли, что не помешало укрепиться страстной вере
в свое призвание. Однако обида оставила тёмный отпечаток на
поэтическом таланте, и теперь она придумывала ядовитые
эпиграммы-двустишия про коллег и покупателей, ехидства, как сама их
называла. Поэтому, как только тётя Глаша скрылась в подсобке,
Анжела пробубнила:
