Помнишь, тогда совершенно нечего было смотреть по телевизору? Точнее, что-то конечно показывали, но выбор был не велик, и такие события, как конкурсы красоты, типа «Мисс Мира», собирали перед экранами всю семью, а зачастую и друзей, и соседей… В нашей округе телевизоры были не у всех, и «Санта-Барбару», «Песню Года» и конкурсы красоты смотрели всей улицей. Разумеется, воздержаться от просмотра не было никакой возможности.
Мне было 10 лет, и я завороженная следила за историями нескольких дюжин девушек, собранных где-то среди пальм и лазурных горизонтов, чтобы доказывать свое превосходство над другими. Очень точно помню свои, еще не испорченные глянцевыми журналами, мысли: «Вот эта девушка – она же просто худая».
А потом ее одевают в роскошное платье, над ней колдует взвод стилистов – визажистов, и из просто худой девушка превращается в настоящую красавицу. Причем в настолько выдающуюся красавицу, что мы вот сидим, и всей округой наблюдаем за ней по телевизору.
Вторая девушка… Третья девушка… Ничего не меняется: у бассейна в купальнике о себе рассказывает совершенно обыкновенная, разве что выразительно худая девушка. И уже через несколько минут она же предстает перед зрителями потрясающей красоткой.
Так в моей юной и наивной голове сложился алгоритм «худая = красивая». Разумеется, я – девочка, и я хочу быть красивой. Причем желательно, чтоб ничуть не менее красивой, чем те, из телевизора. Но вот с худобой дела у меня обстояли прямо-таки не очень.
Женщины в моей семье как на подбор хлебосольные, мама потрясающе пекла «медовики», пирожки с картошкой и блинчики. Природной худощавости во мне отродясь не было: ребенком, а потом и подростком я была выше, и – чего уж там – значительно шире подруг.
Вывод для меня тогда напрашивался однозначный: не видать мне красоты, потому что худоба не светит, а алгоритм, вбитый в восприимчивую голову в десятилетнем возрасте, никуда не делся. Обросла комплексами неполноценности, что сказалось конечно на многих сторонах взросления и школьной жизни.
И вот в четырнадцать лет я решила, что пора присоединиться к классу худых и красивых, и купила свою первую кассету с тренировкой от Синди Кроуфорд. Под нее я тайно пыхтела и тужилась трижды в неделю. «Венчур» этот оказался вполне себе амбициозным, каждую тренировку я думала, что больше никогда этого делать не буду, а через день все равно опять включала кассету и тянулась вместе с германо-американской секс-символом к прекрасному.
И как-то пошло: стала покупать и выполнять новые программы, ограничивать себя в еде, начала читать много о похудении, не особо интересуясь при этом вопросами здоровья.
Перепробовала много, стараясь подбирать программы по принципу «чем жестче – тем лучше». Чтобы больше калорий сжигать. Еда стала больным вопросом: было много «хочу» и еще больше «нельзя». В голове назрел острый конфликт между желанием насладиться запретным плодом, и маячившими в памяти образами худощавых красавиц на фоне пальм.
Однажды я даже довела себя до аменореи (это когда организм решает, что ситуация критическая, размножаться в такой кризис нам не надо, и отключает месячные на неопределенный срок). Выписывались серьезные курсы гормонов, но у меня ума хватило немного (хоть и с большим сожалением) набрать жирку и снизить обороты. Аменорея ушла. Я себе не нравилась.
Получалось так: либо дико уставшая и вечно голодная, без месячных и с поликистозом яичников, еще не совсем довольная своим телом, но все-таки ощущающая себя на пути к заветной цели… либо совсем неудовлетворенная своим видом, задолбанная чувством вины за пропущенную тренировку, одержимая своими «проблемными зонами», за которые я постоянно себя хватала, в очередной раз уныло рассматривая свое такое нехудое тело в зеркале. И это – в уже весьма зрелом возрасте, когда здравый смысл должен был по идее восторжествовать.
