Большое, отделанное кафелем помещение, в котором лежат умирающие люди. Более того, эти люди уже накрыты простынёй полностью. С головой. Что как бы намекает на то, что они мертвы. В реанимациях умирают от разных вещей. Кто-то от гангрены, кто-то от ожогов, кто-то от пули в голове. Объединяет этих людей одно – смерть. Именно смерть характеризует реанимацию как помещение и отличает от любых других больничных площадей.
Следующий «кабинет» после реанимации – морг. Место, в котором трупы разбираются патологоанатомами, моются санитарами перед захоронением, оформляются социальными службами, если не было родственников. Такая упаковочно-сортировочная для трупов. Людей, умерших в реанимации.
Так чаще всего происходит. Изредка, конечно, людям везёт, и их перевозят в палату. Происходит это где-то в одном случае из тысячи. Да, расклад довольно неприятный. И тех, кто здесь не был, это шокирует. Но уверяю вас, местные санитары вполне обыденно относятся к таким вещам. Жмуром больше, жмуром меньше – какая разница?
В реанимации холодно. И если ты целый день таскался по жаре, то тебе будет приятно здесь оказаться. Минут на десять, не более. Потому что оборотная сторона этой прохлады… Конечно, смерть. Здесь холодно просто потому, что в тепле трупы гниют. Это не морг, да, но подавляющее большинство лежащих здесь «людей» уже трупы. С очень высокой долей вероятности. Слово «жизнь» здесь актуально только в отношении персонала. Для тех, кто накрыт простынёй, слово «жизнь» здесь возможно только в соседстве со словом «случайно».
Если спросить работников больницы о том, что такое реанимация, они никогда не подтвердят того, что написано здесь. Они произнесут формулировку, согласно которой реанимация – довольно занятное место, где люди обретают второй шанс. Но если кто-то из них серьёзно заболеет и получит возможность оказаться в реанимации, то, конечно, не станет надеяться на мифический «второй шанс». И вот это уже – реальный расклад.
Реанимация не лучшее место, в котором можно проснуться. Говорю об этом с полной уверенностью потому, что я вообще просыпался в разных местах.
На этот раз я проснулся в реанимации.
И если вы выбираете, где вам проснуться, советую не рассматривать реанимацию вообще. Потому что у кого угодно крайне мало шансов проснуться в реанимации. Здесь велик шанс умереть.
Мне Господь дал шанс выжить. Я им воспользовался. Радости мне это не принесло.
Потому что, проснувшись, я посмотрел на себя. И мне стало страшно.
Моё тело. То единственное, в котором я родился, в котором пережил приятные моменты и испытал потрясающие эмоции. Одно на всю жизнь тело, которое я не выбирал, но без которого не было бы меня. Оно замотано бинтами, из него торчат трубки, оно сильно похудело, кожа на нём бледная, сухая, безжизненная. Его мышцы настолько ослаблены, что титанических усилий стоит снять с себя простыню. После чего совершенно не остаётся сил, чтобы подняться с кровати-каталки.
Я понимаюс вдруг, что со мной произошло нечто из ряда вон выходящее и что теперь не будет так, как было прежде.
В этот самый момент сквозь туман, наполняющий мою голову, начали простреливать воспоминания. Одно за другим. Кадры, сложенные в сцены, сцены, сложенные в эпизоды, эпизоды, сложенные в самое неприятное воспоминание в моей жизни. В опыт, который мало кто пережил и мало кто бы хотел пережить:
…
Меня тащат по грязно-зелёному коридору с мерцающим серым светом. Это не люди, хотя у них есть руки, ноги, тела. Они голые, бесполые, их кожа фиолетового цвета. Они чрезвычайно мускулисты. Они сильные. Я ощущаю их власть над собой и совершенно не могу возразить. Атмосфера гнетущая, но в воздухе нет никаких эмоций, я ничего не испытываю. Я просто есть, и меня несут. Не знаю, куда и зачем, но мне всё равно. Просто всё равно. Безразлично.
