Пролог
Марик и Димка.
Я играл на рояле «Полет шмеля» Римского Корсакова, иногда бросая взгляд со сцены Минской консерватории в полутемный зал, а именно туда, где сидели моя мама и мой друг Марик со своей старшей сестрой Анжеллой. Марик провалил конкурс, так как со страху перед таким высоким жюри, забыл перевернуть страницу нот и сыграл дважды вступление отрывка 2-го концерта Рахманинова для фортепиано с оркестром, потом вдруг залип от растройства, и закрыв лицо обеими руками громко заревел, как девчонка. Со мной было все по-другому, мои пальцы летали словно маленькие колибри от клавиши к клавише, сменяя черные белыми и наоборот, а листы нот мне и не нужно было переворачивать. Это была моя любимая интермедия, и я знал ее наизусть, каждый раз погружаясь в нее, как в транс. Едва я закончил исполнение, как весь зал, включая жюри, зааплодировал и встал. Не нужно было догадываться, кто получит грандпри, это был мой триумф. Домой мы решили идти пешком, так как на улице был конец мая, и погода стояла отличная.
Самая красивая пора года, когда вокруг все нежно-салатовое и когда ты понимаешь, что у тебя впереди огромное лето, а это – каникулы, долгожданное время каждого школяра.
– Ну что, в Пингвин? – предложила мама:– Я угощаю, Димка заслужил, а Марику нужен утешительный приз!
Мы с другом радостно завопили "Ура!" и все четверо ускорили шаг, так как кафе-мороженое Пингвин за универсамом Центральный закрывалось в 21.00, а на часах было 20.15, нам же не хотелось есть мороженое впопыхах, а хотелось растянуть удовольствие, черпая лакомство из пластиковых креманок кончиком ложечки, чтоб как можно на дольше продлить неслыханное удовольствие.
Еще несколько дней было до конца последней четверти нашего пятого с Мариком класса. Они всегда были самыми мучительными. Еще и эта музыкальная школа, в которую мы с моим другом ходили трижды в неделю. Все эти сальфеджио, музыкальная грамота, бесконечные репетиции и так далее. Не то чтобы мне не нравилось, напротив, я очень любил фортепиано, но все вокруг предвещало три беззаботных месяца летних каникул и даже любимое занятие музыкой отходило на второй план.
И вот мы с Марком Плякиным идем увешанные папками с нотными тетрадями с очередных занятий в музыкалке, как вдруг не доходя до нашего двора дорогу нам перегородили незнакомые ребята на год -два старше нас. Мне не было страшно, я парень был крупный и крепкий, папа даже паказал мне пару приемчиков для такой ситуации, но все пошло как-то не по плану. Один из парней с гладко обритой головой подошел к нам и громко сказал:
– Ух ты, с какой вы бухты?– потом повернулся к Марику, отгородив меня собой от друга, и продолжил гадко ухмыляясь:– Ты че, порхатый, не уполз в свой поганый Израиль? А ну давай попрыгай, морда жидовская, может золото в карманах есть? -и отвесил моему другу увесистого леща, от чего с головы Марика слетела и упала под ноги трем другим пацанам его белая кепка с парусником.
Те загоготали в голос, а один, самый толстый из ребят прыгнул на кепку и развернулся на ней став на каблуки своих пыльных некогда молельных туфлей на 360 градусов.
– Давай, курчавый, прыгай давай!– не унимался лысый негодяй. Я остался стоять за их спинами и нечего не мог сделать, а Марик вдруг заплакал, и глядя на меня сквозь обступивших его ребят стал подрыгивать на месте. Едва послышался звон мелочи, как еще один из квартета хулиганов резко ударил моего друга кулаком в живот, от чего Марк перегнулся пополам, тогда лысый обшарил его карманы, и достав все копейки развернул мальчика к себе спиной и со всей дури пнул его ногой под зад, от чего тот упал на асфальт разбросав тетради и ноты из папки. Хулиганы попинали их ногами, потом развернулись, по-очереди дали мне саечку за испуг по подбородку, и заметив выходящих из остановившегося напротив автобуса взрослых поспешили удалиться с места преступления. Я стоял не в силах вымолвить слово от волнения и стыда за свою нерешительность, а Марик поднялся на ноги, собрал все листки и клочки нот в папку, туда же запихал изувеченную кепку и глядя на меня снизу вверх полными глазами слез вдруг громко закричал, от чего на нас все взрослые вышедшие из автобуса обратили внимание:
