Кто из четверых собравшихся Сладкий Харис, я догадался сразу. Здесь как бы ума много не надо, чтобы понять, кто в этом бандитском гнезде самая важная птица. Харис сидел у дальнего края стола в огромном кожаном кресле. Этакий солидный с виду мужчина лет сорока с усиками, в темно-сером костюме, с аккуратным треугольником платка, торчавшего из нагрудного кармана как символ респектабельности. Его темные с зеленцой глаза с неповторимым изумлением смотрели на меня, сам он будто окаменел. Трое других тоже замерли в безмолвной тревоге. Мои менталисты, наверное, даже обалдели от силы эмоционального посыла криминального квартета.
Я бросил взгляд на черноволосого парня со связанными руками, лежавшего на полу. Похоже, он был ацтеком – в последнее время из развелось много в Лондоне. На его рваной одежде проступали пятна крови, засохшей и еще свежей. Физиономия распухла от побоев. Без сомнений, именно его проклятия разрывали ментальную ткань тонкого плана, когда я сканировал эти помещения из игорного зала.
Первым ожил приятель Хариса в клетчатом сюртуке, он вопросительно глянул на Сладкого и, видя его растерянность, резко перевел взгляд на меня. Рука его потянулась к поле сюртука. Я догадался: под ней скрывался пистолет или остробой.
– Что за хуйня?! – спросил он. – Убрать их, господин Флетчер?
Ответа Хариса он не успел услышать: я выбросил правую руку вперед – удар акцентированной кинетики вышел точным и сильным. Голова незадачливого храбреца разлетелась точно спелый арбуз. Осколки черепа и куски мозга уделали безмятежный морской пейзаж, висевший на стене за ним.
– Господин Флетчер, надеюсь теперь у вас нет иллюзий, что мы зашли к вам по серьезному вопросу? – спросил я, обходя стол с противоположной стороны – не хотелось переступать через свежий труп.
Серьезность нашего визита подтвердила Элизабет:
– Бум! Бум! – раздались выстрелы «Кобры» Элиз.
Я лишь на миг повернул голову и увидел, как упал в коридоре тот, что по ментальной установке Наташи мнил себя псом. Этот парень весьма натерпелся от двух баронесс: сначала схлопотал ногой в пах, потом ему разбили лицо, затем ощутил забавное влияние Бондаревой, следом почувствовал дротики в заднице. И вот его настиг печальный финал служения Харису – стал мертвым. Совсем мертым.
– Наташ, будь любезна, вместе с Сэмом заберите оружие у этих пакостников, – попросил я, подходя к Сладкому Харису. – Не хочется снова проливать кровь.
Бабский первый с большим рвением бросился исполнять мою просьбу. Подскочил к рыжеволосому, схватил его за чуб, и очень внятно попросил быть послушным. Я же, дойдя до Хариса, стал позади его, твердо положил руки ему на плечи и сказал:
– А я к тебе по делу, мерзавец. По очень важному делу. Твои люди…
Я не договорил, в коридоре появилось еще несколько людей Сладкого. Стрельцова была готова их уложить, но я успел остановить:
– Элиз, стоп! Этих пока не трогай! Попытаемся обойтись без лишних смертей! – затем нажал на плечи Хариса и потребовал: – Скажи своим, чтоб не мешали нашей беседе! Скажи, чтоб никто сюда больше не совал нос! И чтоб никому не взбрело вызывать полицию! Вы же не любите бобиков, господин Флетчер? – я сдавил его толстую шею, дотягиваясь пальцами до горла.
– Нет! Полицию мы не любим! – прохрипел он и крикнул своим: – Не лезьте сюда! Все вон! Полицию не вызывать! Не заходить без моего позволения! Скажите, Крюку!..
Я распознал его хитрость и резко сдавил горло со словами:
– Не надо ничего говорить Крюку! Это точно вам не поможет! Если желаете остаться в живых, то обойдемся без бобиков, Крюка и прочих ваших людишек! Как их там называют, гориллы или макаки? Пусть кофе попьют.
