«Не надо заводить архива, над рукописями трястись», – учил нас поэт. Сам он, наверное, так и жил. Но после него, кроме книг, остались письма, записные книжки, дневники – собственные и современников, фотоальбомы с пожелтевшими карточками. Вот уже и набралось на архив.
Наши письма – электронные. Наши дневники – сетевые. Наши записные книжки – в мобильных телефонах. Наши фотографии – набор пикселей. Кто разыщет свидетельства современников о наших днях спустя 10 лет? А через 50? Какой сервис будет вечно хранить терабайты информации? А если и будет, то кому будет её открывать? Как исследователь узнает, что объект его интереса вёл записи на такой-то платформе, а для переписки использовал такой-то электронный адрес?
Мы, создавшие здесь и сейчас больше свидетельств о деталях своей жизни, чем многие предыдущие поколения, рискуем потерять их навсегда через совсем небольшой промежуток времени. Хочу сохранить хоть что-нибудь.
Ветки комментариев приносили богатый урожай. В прежнем («нонеча не то что давеча, кхе-кхе») Живом Журнале люди дружили, ссорились, писали книги, влюблялись, становились знаменитыми. Мне ЖЖ принёс, пожалуй, лучшую дружбу в моей жизни.
Не могу найти в электронном теле мира начало переписки, поста или комментария, в котором Дима искал нового секретаря. Даже своего письма, в котором я, смутно припоминаю, извинялась за настойчивость и говорила, что, наверное, Дима шутит и как же, как же – давать ключи от квартиры незнакомой мне, даже этого письма я не нахожу в своём архиве. А Димин ответ, от 20 августа 2008 года, тут как тут, не затерялся (счастье!).
«Нет, я как раз серьезно.
И я могу доверять так (действительно) незнакомому человеку.
Все что я делал в жизни правильного, я делал, доверяя интуитивно.
И никогда не жалел впоследствии.
Если вернуться к вашему возможному решению, то это, разумеется, речь идет о 12 часах в месяц, и это, конечно, такой просто приработок.
А. я плачу 10 тысяч. Рублей.
Но он действительно сейчас почти всегда не может. Да и договаривались мы с ним на лето только. Точнее он сам предложил. Я ему очень за все благодарен. Он прекрасный.
Я насколько понял, у вас есть маленькие дети.
И вы работаете в офисе.
Так что я понимаю, если, допустим, что-то получится, то это ваше время, уделенное мне и Чуне, может быть строго ограниченным.
Но мне и не нужно много.
Более того – мне как раз удобнее, чтоб все происходило без меня (физически), по преимуществу. Я привык быть один.
Давайте так.
Если вам все это мое предложение про „полусекретарство“ не скучно, и если вы что-то на 40 процентов взвесите – давайте мы с вами пересечёмся и просто поговорим.
На всякий случай мой телефон – 8………9.
Я с 12 до 18 на записи.
Если вы решитесь поговорить, мы можем где-то пересечься и выпить кофе.
Можете просто послать мне смс, и я вам перезвоню.
Спасибо вам в любом случае.»
Когда я его читала, у меня в прямом смысле слова кружилась голова. Поверить в то, что Дмитрий Воденников, Король поэтов, любимый автор, сногсшибательный красавец, дерзкий собеседник, капризный нарцисс, может вот так запросто дать свой телефон и предложить выпить кофе мне было трудно. Ну что вы хотите, я же простая деревенская девочка (наросшие на мне к тому моменту тридцать с лишним лет ничего не меняли).
И мы встретились, и пили кофе, и на первой же встрече я практически расплакалась, когда Дима расспрашивал меня о предыдущем, на тот момент недавно распавшемся по моей инициативе браке. Как я говорила о жалости к тем, оставленным нами, и Дима эту тему подхватил – он ведь тоже из любителей расставаться, обрывать отношения, ускользать, оставаться в одиночестве.
