Мысли – замкнутый круг. Убежать бы от себя куда-нибудь. Изболелось сердце. Но что мне делать, кто мне поможет и когда? Как мне заставить себя понять, что каждое утро – это радость моего бытия, что небо цвета незабудки – это великое счастье.
Вот и сейчас, тихим ранним утром, по пустынной и пыльной дороге уносит автобус меня все дальше и дальше от пропахшего дымом заводских труб неуютного города в первозданную тишину. Мелькают березки-золушки, ждут своей доброй феи-тучи, чтобы радостно о чем-то зашелестеть листьями под нежным прикосновением летнего ветерка.
Кончается лес. Автобус вырывается на широкий зеленый простор. Последние метры. Остановка. Недовольно фыркнув, автобус покатил дальше. Видимо, обиделся, что из-за одного пассажира пришлось останавливаться. Узкая черная дорога тянется через зеленое поле озимой ржи. Солнце начинает подогревать. Где-то в вышине поет свою песню жаворонок. Вдали вырастают крыши покосившихся старых избушек. В одной из них ждет меня мама. Стоит у изгороди и напряженно смотрит на дорогу. Дождалась. Заходим в неказистый домик. Сидим за столом, пьем чай с городскими булочками, что я привез в своем рюкзаке. Потом беру удочку и бреду по берегу извилистой и мелкой речушки. На крутых поворотах русла образовались небольшие омуты, забрасываю удочку. Клюет моментально. В некоторых местах просто сижу на берегу. Отдыхаю. Стремительно снуют ласточки, высоко в небе лениво кружит коршун.
Через несколько часов возвращаюсь с уловом. Рыбешка мелкая, но мама терпеливо ее чистит.
К полудню солнце накалило воздух, но в избе хорошо, прохладно и я засыпаю на маминой кровати. Просыпаюсь от маминого голоса, что готова уха и пора садиться обедать.
Вечером сидим на завалинке. На проводах две шеренги ласточек отдыхают после трудового дня. Вдали над полем низко планирует лунь. Солнце садится хорошо, горизонт чист, значит, завтра опять будет жаркий день.
Мама разминает натруженные руки.
– Ох, все ломит, все болит, пора костями на место. Всех сестер и братьев схоронила, самой пора.
– Да ладно тебе, мам. Успеется. Один знаменитый певец сказал, что к Богу опозданий не бывает. Лучше расскажи мне что-нибудь.
– А ничего почти в жизни-то хорошего и не было.
– А мне интересно.
– Да я и сама тут в одиночестве часто перебираю в памяти прошедшую жизнь. Все, что раньше было, хорошо помню, а теперь память не та стала. Бывало, все песни знала, всех перепевала. Часто вот пела: «Любил он с удочкой сидеть на бережке…» Да и забыла многое. Теперь вот без палки и до соседки дойти не могу, а как плясала раньше-то. Да… Коль охота, так слушай.
Дед твой приехал на Урал из Вятской губернии. Построил большой дом и эту вот избушку-теплушку. Дом-то старший брат мой Василий разобрал и увез, когда задумал уехать из деревни. Ты дядю Васю-то помнишь, ведь.
– Да. Хороший был старик. Добрый, тихий.
– Может быть. Ну, вот. А эта избушка так тут и осталась. В ней и дед твой умер. Семья-то большая была. Детей только семь душ. Я – самая младшая. Отец в земле не любил копаться. Вон под косогором баньку смастерил, да в ней и занимался ремонтом всякой утвари. Народ эту баньку «фабрикой Тимофея» звал.
