І
– Ну, давай же, Джинни, ради меня… – умоляла Ванесса сестру, вновь и вновь, в надежде хоть как-то подействовать на неё. Но пока, увы, безрезультатно.
Уже в который раз молодые люди приглашали её на танец, и она упорно отказывалась. В некоторой степени это смотрелось довольно-таки неприлично. Конечно, ведь в Бадгерсе тот, кто не знает народного танца, считался неучем. И хотя простому зрителю танец этот мог поначалу показаться незамысловатым, на самом деле он был цепью жестов, удивительно грациозно и совершенно тонко связанных воедино. Притом то или иное движение зависело от действия противоположной стороны, то есть партнёра. В результате научиться танцевать лизмину оказывалось не так уж и легко. И, следовательно, мастеров, действительно владеющих техникой танца, было мало среди тех любителей, которые считали, что очень хорошо танцуют.
А Джинни относилась к той части девушек, которая предпочитала лишний раз не привлекать чужого внимания – «научиться танцевать всегда успеется, а если и не успеется, то не велика беда». Что было печальным заблуждением. И на этот раз на уговоры Ванессы и подруг (вполне убедительные) Джинни в ответ лишь мотала головой, выпучив круглые зелёные глаза в немой мольбе оставить её в покое. Постоянное и привычное её «нет» начало раздражать окружающих. Но на этот раз нужно было предпринять решительные меры. Через секунду её просто вытолкнули в круг, состоявший из молодежи, хлопавшей в ладоши. Расположившиеся неподалёку от центра завсегдатаи-участники, Балд Стокинс и его друг худощавый Дюк Колби, забили в свои барабаны. Шум в толпе стал сильнее. Но, к сожалению, не достиг того пика, который необходим для другого, особого боя.
– Молодец! Джинни, умница! – доносились из толпы возгласы Джо Перкинсона.
Высокая для своего возраста, одетая в белое платье с зелёными кружевами, белокурая Джинни танцевала первый раз в своей жизни. И, скорее всего, от безысходности. Она, впрочем, никогда и не умела, так безупречно и легко танцевать, как это умели её сёстры, Ванесса и Элисон. Первый раз в жизни она в центре стольких взглядов. И нужно же было именно Мэтью Ферингтону вызвать её на танец. «Рядом с этим удалым танцором я, без спору, кажусь дурнушкой», – нервничала она. Скоро, насколько это было возможно, окончив последний круг, она вернулась на своё место. Здесь её с нескрываемым восторгом ждала Ванесса. А в центр «пекла» вышла новая пара.
– Ты была восхитительна! – крепко обнимая сестру, произнесла Ванесса. – Ведь совсем не страшно, правда? И не волнуйся, скоро ты услышишь и второй бой.
– Ну да, наверно…– тихо и не уверенно вымолвила Джинни, чуть покраснев.
– Я тобой горжусь, ты себе не представляешь как сильно.
– Ты только не жалей меня и прямо скажи, что я танцевала, как медведь.
– Прекрати говорить глупости. Медведь! Как такое могло в голову тебе прийти?
– Ферингтон, подлец. Он нарочно меня вызвал, поглазеть, как я ковыляю и от стыда сгораю, – с обидой произнесла Джинни.
Ванесса прищурилась.
– А ты не думала, что так он хотел оказать тебе внимание. Я слышала, ему отец наказал невесту до первого снега найти.
Джинни вспыхнула.
– Он… он… ищет невесту?
– Его сестра Мери мне по секрету сказала. Так что – молчок, – приказала Ванесса, заглядывая в круг.
Джинни ушла в мысли. Уши её покраснели.
– Ты красивая, умная, милая и, главное, тихая и не многословная, а это им нравится, – поведала Ванесса.
– Откуда ты знаешь?
– Женский угодник Джозеф Перкинсон рассказал.
Джинни вздохнула. Она поглядела на тёмное небо. Ночь уже пришла.
– Поздно уже.
– И правда, я не заметила, как стемнело, нам давно пора. Сначала найдём Джозефа.
Ванесса оглядела поверх голов собравшуюся молодёжь. Темноту рассеивало пламя факелов. Она увидела брата неподалеку, у старой яблони, в обществе очередной дурочки-девушки и скривила лицо.
