Он подошел ко мне сзади. Шаги его были тихими, едва слышными.
Как всегда. Почему я не заподозрила ничего раньше? Я усмехнулась
понимая, что ответ на этот вопрос прост до ужаса. Я была влюблена.
Я дышала этим человеком, ждала от него того же. Я болела
Климом.
- Вернулся?
- Да.
- Проваливай,- вновь усмехнулась, продолжая замешивать
тесто.
- Ты же любишь меня? - неуверенно пробормотал муж. Надо же,
видимо, поездка домой была тяжелой. В груди шевельнулось желание
накормить любимого, улыбнуться ему и рассказать об очень важной
новости. Но это желание пришлось задушить, как и необходимость
накричать на него, устроить скандал со слезами и полноценной
истерикой. Нельзя. Да, я не аристократка, но унижаться до подобных
сцен не стану.
- Я тебя любила. Я тебе верила. Я была готова умереть за
тебя. А ты мне лгал. Теперь все прошло. Бесследно, - слова давались
тяжело, поэтому звучали отрывисто. Каждое из них - гвоздь, вбитый в
крышку гроба моей любви к Климу.
- Но я ведь лучшее, что могло с тобой произойти,- тихо
процитировал он слова, которые в день нашей свадьбы произнесла я. И
вновь его голос звучал без прежней уверенности. Не было больше в
нем той силы, которой я некогда покорилась. На секунду усомнилась в
своем решении, но тут же выгнала из головы любые сомнения. Он лгун.
И я должна его прогнать, несмотря на боль в сердце, жгучую и
всепоглощающую.
- Нет. Ты самая страшная моя ошибка, Клим. Самая
страшная.
- Если я сейчас уйду, то больше не вернусь. Просто не смогу,
- и снова усталость в его голосе возрождает мою неуверенность. Как
же хочется подойти и прижаться к любимому, как хочется рассказать
ему о том, что скоро все изменится в нашей жизни, увидеть радость в
его глазах... Но гордость и чувство долга сильнее этих эгоистичных
желаний. Пусть уходит. Пожалуйста, пусть он уйдет!
- Я тебя об этом и прошу, - новая усмешка, горькая,
болезненная. Я, действительно, хочу, чтобы он ушел, я очень хочу,
чтобы этот момент кончился, как можно скорее.
- Хорошо. Прости меня, Кора. Прости, если сможешь.
- Уходи.
По щекам покатились слезы. Но я продолжала замешивать тесто
для пирога, который съем сама. Тихо закрылась за ним дверь.
Послышался лай собаки и бранные ругательства разъяренного мужа. Я
так и не сказала ему, что у меня в утробе уже живет его дитя. Я так
и не сказала ему, как сильно люблю. Так и не сказала...
- Мамуль, я вернулась, - оповестила о своем возвращении
ждущую меня маму. Сегодня продажа совершенно не шла. Такое
ощущение, что столичные снобы вдруг разорились все разом. Каждый
самовлюбленный индюк проходил мимо, совершенно игнорируя меня и
мамины соленья. Это немного испортило мое настроение, которое еще
утром было до безобразия хорошим.
- Ну, наконец-то! Я уже хотела бежать к Калебу, отправлять
его на твои поиски... Хороший он все-таки мальчик. Ты бы
пригляделась, - в который раз пеняла на мою глупость мама. Каждый
раз тетушка Кора, как назвал ее Калеб, заводила одну и ту же песню,
которая мне уже порядком надоела, несмотря на то что у мамы
красивый голос. Хоть что-то досталось мне от нее. В остальном, как
говорит мама, я похожа на отца. Тот же взгляд обсидиановых глаз,
тот же прямой нос, те же высокие скулы. В деревне часто
поговаривали, что лицо у меня слишком породистое, но не удивлялись
- все знали и помнили моего папу, были знакомы с ним при жизни. А я
не знала о родителе ничего, кроме того, что безумно на него похожа.
Мама не любит о нем говорить.
- Мамочка, пожалуйста, не начинай. Я знаю, что Калеб хороший.
Я знаю, как тебе бы хотелось, чтобы он пришел ко мне свататься. Я
знаю все твои слова наизусть. И ты совершенно права. Но я его не
люблю, - картинно развела руками, показывая, что ничего с этим
поделать не могу. Мои слова были не совсем правдивыми, но и не
лживыми. Я люблю Калеба, но не так, как он меня. Но и сказать, что
равнодушна к этому парню, я не могла.
