Сон Никитки был тревожен…
Орёл парил в сизом мареве под клубящимися грязными облаками.
Внизу мрачная серая громада горного хребта расколотой стеной подпирала свинцовое небо. Глубокое ущелье перегородила гранитными плитами неприступная древняя крепость. Узкая извилистая дорога, обводя контуры клокочущей горной речушки, вместе с бурлящим потоком вилась до высокой арки крепостных ворот. Вода, вспениваясь и недовольно шипя, протискивалась сквозь опущенную железную решётку и выныривала по другую сторону. Дорога же, не добежав, обрывалась. Старый разрушенный мост скалился изломанными зубьями гранитных опор.
Противно моросил дождик. Мелкие капли беспомощно разбивались стеклянной пылью о гранит старинной крепости. Под отвесными стенами струйки водяных змеек смешивались с засохшей кровью и, обретя злую мощь гидры, красными извивающимися щупальцами ползли замутить хрустально-чистые воды горного потока.
Тысячи мёртвых тел безобразными кучами громоздились у подножия крепости. Но ещё десятки тысяч железных карликов копошились, будто червячки в жестяной банке рыболова-великана, зажатые между склонами ущелья и неприступными бастионами.
На краю зубчатых стен редкой цепочкой держались защитники рубежей. Пограничники быстро опустошали колчаны стрел.
Штурмовые лестницы редели, горки мёртвых карликов медленно росли.
Неожиданно с заснеженной вершины налетели тучей мошкары фигурки в чёрных развевающихся плащах. На головы стрелков горохом посыпались огненные бомбочки.
Объятые пламенем ополченцы в панике заметались по стене. Ветераны же пограничья выхватывали из ножен мечи и факелами бросались вниз, на головы ползущих гадов.
Из узких бойниц башни взметнулись извилистые молнии, и чёрные фигурки атакующих демонов дымящимися тряпками закувыркались в пропасть. Налёт сразу прекратился, враги трусливо ретировались за спасительные горные склоны.
Картина битвы без звука, как в немом кино. Не слышно ни звона оружейной стали, ни визга злобной железной орды, ни предсмертных боевых кличей. Над жестоким миром висела мёртвая тишина и медленно парил одинокий горный орёл.
Вдруг Никитка услышал шёпот – тихий стон тяжелораненого человека. Звук доносился из башни, откуда по врагу ударили боевые молнии.
– Держаться нет больше сил… Я последний мастер крепости, все маги погибли… Пограничная стража полегла на рубеже, живых мало… Это последний мой зов… Смертельно ранен… Источник магии разрушен… Восток, прошу подкрепления! Восток, Восток, подкрепление! Все, кто меня слышит, молю – донесите моё послание до блокированного Бальтазаробада. Пограничным стражам одним врага не сдержать. Вышлите подкрепление… Держаться нет больше сил…
Стон умирающего мага-связиста затих. Картина мрачного мира распалась на фрагменты, окуталась дымкой и рассыпалась пепельным прахом.
Никитка проснулся. Из-за навеянных сном видений по щекам ползли непослушные солёные капли. Юный чародей тихо всхлипнул, утёр рукавом слёзы и решительно отбросил в сторону одеяло. Слезами горю не помочь, нужно действовать.
– Подъём, лежебоки, наших бьют! – поднял тревогу маленький падишах Кроликобада.
– Что за шум, а драки нет? – высунув мордочку из-под одеяла, лениво зевнул волчонок Серый.
– Кого бьют?! – встрепенулся чёрный котяра Циклоп и потёр кулаком единственный глаз.
– Небось опять Карамба шухер навёл, – опрометчиво бросил обвинение попугаю-паникёру беспородный пёсик.
– Тузик, попр-рошу выр-ражаться культур-рно во двор-рце великого падишаха совр-ременности, – расправляя на голове пёстрый ирокез, гордо повернул горбоносый профиль к обидчику придворный попугай.
– Никитка, дай поспать, – перевернулся на другой бок поросёнок Жорик и бессовестно захрапел.
