Иногда в редких путешествиях по стране, которые чаще всего
были связаны с архитектурными изысканиями, Ира вскользь подмечала
очарование повседневной жизни в селах и пгт. Размеренный ритм,
всеобщая осведомленность, размашистые праздники с душевной
лубочностью, грядочные огурцы, моторки, колокольный звон, низкие
звезды. Ее на мгновение завлекала шальная идея: можно продать
элитную недвижимость в Москве, купить скромный домик в каком-нибудь
не оживленном, но обжитом месте и заниматься пресловутым
самосовершенствованием. Даже на работу не обязательно сразу
устраиваться, средства позволяют. Конечно, многие местные жители не
разделили бы ее умилений относительно привычных бытовых вопросов
или даже бы с неодобрением расценили ее наивные восторги, как
извращенную московскую пресыщенность. Может быть и так. В последнее
время Ирина уже услышала о себе достаточно нелицеприятного.
Никогда бы не поверила, что решится осуществить эту
задумку. Потому что еще недавно она думала, будто столица держит ее
крепко: работой, мужчиной и воспоминаниями. Как оказалось, первая
была переоценена, второго она имела лишь в одностороннем порядке,
хотя, в итоге поимели ее. А воспоминания... Они последуют за ней
куда угодно и, в свете последних событий, Ира не была особо этому
рада.
Она сама удивились быстроте своего побега. Нет,
Ирина, конечно, потратила пару недель на продажу квартиры, на
несколько выездов в соседние области, чтобы посмотреть
заинтересовавшие дома. Ей нужно было что-то не очень большое, чтобы
самой вести хозяйство. Со всеми удобствами, чтобы и газ был, и
канализация. Желательно село: с почтой и скромным отделением
сбербанка. Чтобы дачников в поселении было не очень много, но чтобы
рядом какие-нибудь супермаркеты имелись в наличии. И больница. В
общем, - инфраструктура. И к внешнему виду были некоторые
требования, - натура искусствоведа не могла ужиться в прямоугольной
коробке. Либо старый деревянный домик с резными наличниками и
мезонином, но тогда чтобы проводка вся новая была, либо современный
кряжистый коттедж, но чтобы хоть эркер присутствовал, или балкончик
какой. В итоге искомое обнаружилось между Киржачом и Кольчугино во
Владимирской области. Сруб в два этажа необычной пятигранной формы.
В кухне-столовой три панорамных стрельчатых окна, наверху спальня и
что-то наподобие кабинета с мансардной крышей. А снаружи дом
венчает башенка с кованым флюгером-петушком.
***
Ира по-турецки сидела на полу, одной рукой
задумчиво водя по ободку рядом стоящего бокала, в котором лучилось
Пино Гриджио. Перед девушкой громоздились коробки полные книг. Свою
мебель Ирина перевозить не стала, - все эти стулья с балясинами,
консоли с патиной, пилястры и бронзовые головы львов, - все это
грело ее в столице, а сейчас ей хотелось, чтобы тепло зарождалось
изнутри. Книги как раз могли в этом помочь, да и большая часть
собраний досталась еще от деда, так что с библиотекой Ира точно не
смогла бы расстаться. Были даже семейные дореволюционные реликвии.
Ирина, правда, никогда их не читала. Просто бережно держала в
руках, с трепетом вдыхая аромат пожухлых страниц, стараясь
проникнуться атмосферой и почувствовать некую связь с родом. Вот и
сейчас на дне первой коробки обнаружился томик 1882 года. Скобелевъ
- "Личныя воспоминанiя и впечатленiя Немировича-Данченко'. И
сегодня Ира первый раз поглядывала на него с какой-то стыдливостью,
продолжая все так же держать одну руку на бокале, а вторую подсунув
под себя, будто опасаясь, что невольно дотронется до корешка.
Девушка ощущала совершенно бесполезную неловкость перед предками.
Это ужасно глупо, но ей вдруг остро подумалось, что ее родственники
пережили революцию, войны, воюя за будущее, ее, Ирино, будущее. А
она их всех подвела, оказавшись человеком без амбиций. Более того:
слабачкой. Которая сбежала из Москвы имея там достаток, престижное
жилье, возможность реализоваться. Кому расскажи о ее проблемах и
страхах, не поймут. Руки, ноги, - на месте, множество подвязок в
городе, денег хватит даже на стартовый капитал для крепенького
бизнеса. Но Ира хотела просто быть счастливой. По-своему.
Самореализация в профессии не могла ей этого дать. Она научилась ни
с кем не обсуждать эту тему, потому что люди сразу странным образом
превращались в Карабаса Барабаса: "Я заставлю вас быть
счастливыми!". Никому и в голову не приходило, что их понятие о
счастье может не совпасть с ее. Как бы банально не звучало, у
каждого это самое счастье свое, а стараясь насильно осчастливить, -
ломаешь человека, вгоняешь его в пучину тоски и
самонеудовлетворенности.
