– Итак, – протянула я, закинув руки на шею Андрея.
Прошло не меньше часа с того момента, как он довёз меня до дома, но расстаться не получалось. Кто из нас больше не хотел отпускать друг друга – вопрос.
– Чувствую себя подростком, – рассмеялся Андрей. – Отец ждёт меня уже больше часа.
– Ты ненамного меня старше, – прошептала я, любуясь его улыбкой. Так редко он позволял себе её. – А рассуждаешь как пенсионер.
– Сомневаюсь, что пенсионеры торопятся встретиться с родителями, – пошутил он. – Мне правда пора.
– Ну ещё пять минуточек, – прошептала я, невесомо целуя. – Всё равно ты и так опоздал.
– Иди сюда.
Стоило мне почувствовать во рту язык Андрея, все лишние мысли вылетели из головы. О том, что мы не пара друг другу. О социальном неравенстве. О разнице в возрасте… всё же, мои двадцать против его двадцати семи проигрывали в жизненном опыте, но…
Сейчас, чувствуя под попой капот его машины, у меня в висках пульсировала одна мысль.
Чтобы он не останавливался!
– Лина, – прошептал он, отстраняясь.
– Ну, – протянула я, сильнее сжимая ногами его бёдра. – Так не честно.
– Нечестным будет тебя трахнуть прямо здесь, – прошептал Андрей, оглянувшись в сторону замершей неподалёку соседки с собачкой.
– Ох уж эти стеснительные пенсионеры, – вздохнула я, перестав держать Андрея ногами, и нехотя слезая с капота.
– До завтра, – целомудренно меня поцеловав, он направился к водительской двери.
– Я люблю тебя, Лина! Всю ночь буду о тебе грезить, Лина! Руки сотру до локтей…
– Лина, – рассмеялся Андрей на мою шутливую браваду. – До завтра.
– И я тебя люблю и ночью буду… хотя нет. Не буду, – хмыкнула я, отправив ему воздушный поцелуй и чуть ли не пританцовывая направилась к подъезду.
Но пару пикантных фотографий точно ему отправлю.
Не пощажу сердце пенсионера!
И так припарковались на углу дома. Спрятались за оградой кустов от любопытных взглядов! Вот что ему стоило…
Нет, фотки он точно получит. Изверг. Оставил без сладкого…
– Алина! – не успела я открыть дверь квартиры и переступить порог, как попала под какой-то непривычно восторженный взгляд матери.
Не к добру это. Точно не к добру.
Обычно она на меня смотрела так, словно я подвела олимпийскую сборную. Да что там, сборную… весь мир я подвела.
Разве что мои отношения с Андреем не вызывали в ней негативных эмоций. Ещё бы! Джек-пот же, по её мнению. Толстосум, как она его ласково называет. Билет в лучшую жизнь для всех нас. Для неё. Для сестры. Для меня, опять же. Хотя именно для этого она меня и растила. Пока мои сверстницы наслаждались беззаботным детством, я росла с установкой «найди богатого мужа».
Они ходили на кружки и лепили из глины, меня же мама таскала по конкурсам красоты.
«Твоим лицом нужно зарабатывать!» – вместо колыбельных нашёптывала матушка.
«Юбка короче! Улыбка шире!» – было у меня вместо сказок.
Ну и наконец, мамина короночка, когда я начинала сопротивляться её решениям: «Рот женщине дан для того чтобы молчать и ублажать состоятельного мужчину, Алина! А не для того, чтобы спорить со мной!».
И ладно я. Я уже смирилась с маминым мировоззрением, не торопясь его перенимать. А вот за сестру я откровенно боялась. Катьке всего одиннадцать! И не дай боже мама переключит свой энтузиазм на неё…
– Алина! – вновь испугала меня мать вполне искренней улыбкой и обращённым на меня жадным взглядом. – Я так тобой горжусь! Умница моя!
– Э-э-э, – окончательно ввели меня в ступор мамины объятия.
Не спорю, наверное, где-то в параллельной вселенной, где мать любит меня как личность, а не как кусок мяса, который можно выгодно выменять на деньги, такой жест с её стороны был бы обыденным. Но…
В последний раз я получила обнимашки от родительницы, когда заключила контракт с журналом и попала на обложку. Но там объятия были сдобрены фразой: «Как же хорошо, что лицом ты пошла в меня, а не в своего бесполезного папашу!».
