Каждый из нас однажды читал страшные сказки или легенды и
поддавался их мрачному очарованию. Они щекотали нам нервы, ужасали
и восхищали, позволяли ненадолго отрешиться от привычной, быть
может, пресной жизни. Некоторые из нас, вероятно, завидовали героям
и героиням этих сказаний. Их жизнь и смерть были яркими,
захватывающими, полными глубокого, героического смысла.
Так всё видится нам отсюда: из тихой, безопасной комнаты, где
есть кресло, плед, чашка кофе и, возможно, горит дружелюбный огонь
в камине. Или с экрана ноутбука, где, играя в игру по мотивам
жестокого фэнтези, мы сами можем стать любым из них: драконом,
чародеем, эльфом, орком, гоблином или ведьмой и, при этом, так и не
выйти из зоны комфорта.
Вряд-ли кто-то из нас серьёзно задумывался над тем, чего бы нам
стоило жить и, возможно, выжить в такой страшной сказке...
- Люба, выпусти меня! Выпусти! Люба, не смей! Ты не должна
отвечать за меня!!!
Кира не просто кричала, она подвывала от невыразимого ужаса и
бросалась на дверь чулана, стараясь не дать сестре закрыть её на
запор. Тщетно! Она была меньше и легче, поэтому ничего не смогла
сделать, когда Любава скрутила её спросонья и впихнула в чулан. И
сейчас тоже была бессильна.
Лязгнул тяжёлый засов. Девочка оказалась полностью отрезанной от
мира, безо всякой надежды выбраться. Этот факт был проверен
множество раз, когда ей приходилось просиживать тут в наказание за
шалости и не только за них.
Некоторые её поступки шокировали мирных селян и от серьёзного
наказания её спасало только то, что она была внучкой всеми любимой,
недавно почившей ведуньи. Сестра её лечила сейчас. Но люди ждали,
когда младшая внучка Милы войдёт в силу. А потому, реакция на её
выходки у старосты и мужиков была всегда одна. Они вздыхали,
поднимали глаза к небу, словно просили у богов терпения, и
глубокомысленно изрекали: "Ведьма...", так, словно это объясняло
всё. В сущности, оно и объясняло. И дикий нрав, и несдержанность, и
смелость, на грани безумия, и её идеи и мечты. Из-за которых сейчас
так рискует сестра...
Кира снова бросилась на дверь, прильнула к ней всем телом и
горячечно зашептала:
- Милая, не делай этого, умоляю! Это не твой путь, ты же
знаешь... Ты не выдержишь!..
Любава, закончила возиться с засовом. Руки и ноги дрожали от
усталости. Сестра была мелкой и лёгкой в свои тринадцать лет, но
вёрткой и сильной. Люба бессильно сползла на пол, привалилась
спиной к двери и ответила хрипло и обречённо:
- Никто не выдержит, дура! Придумала себе сказку! Наслушалась
зазывал в городе... Бабушку нужно было слушать, хоть и мала ты
была! Чай не дура! Хотя, да, дура... как есть дура...
Горло у Любавы болело, в глаза словно песок насыпали. Она
проплакала всю ночь, едва дождалась пока Кира уснёт. Сердце билось
тяжело, с болью при каждом ударе, словно умирало. Почему, словно?!
Оно и умирало с той самой минуты, когда вечером у колодца соседка
поделилась с ней "радостной" вестью: не будет завтра страшного для
всех девушек деревни ритуала выбора. Её сестра сама вызвалась и
завтра на рассвете уезжает в Россошь, ближайший город где
проводятся смотрины. Год можно жить спокойно...
Соседка остро и сочувствующе смотрела на неё, и под этим
взглядом пришлось держаться. Любава с достоинством поблагодарила
её, подхватила вёдра коромыслом и белой лебедью поплыла по улице.
Встречные мужики и парни столбенели и не могли отвести от неё глаз.
Смотрите! Смотрите на меня! Вот она я! Та, которая лечила вас,
любила вас, как детей, которая никогда не позволяла вам увидеть
свою красу, чтобы не нарушить ваш покой... Смотрите на меня!
Помните! Помните ту, что уйдёт завтра и никогда уже не
вернётся...
