— Саша, лучше уйдём отсюда, не нужно ее
беспокоить.—Прорвавшись через заслоны боли и лекарств, приглушенные
слова добрались до сознания.
Удивительно!.. Я с трудом подняла опухшие веки. Жалюзи были
задернуты, но дневной свет все же просачивался в больничную палату
и резал глаза.
Понадобилось несколько секунд, чтобы полностью
адаптироваться.
У кровати стоял Александр Громов, рядом с ним — его младший брат
Лёша. Саша пристально смотрел на меня. Лёша, казалось, был чем-то
встревожен.
Я не знала точно, который теперь час, но безошибочно определила,
что настало утро следующего после роковой автокатастрофы дня. Чуть
ранее меня перевели из реанимации в обычную палату. Сотрясение
мозга, переломы руки и ключицы ничто по сравнению с шоком, который
я пережила.
Ладно, моё выздоровление сомнений не вызывает, это лишь дело
времени, а что же с Таней?
Едва я пришла в себя, я спрашивала о ней, но мне так никто
ничего не сказал.
— Саша, что с Таней?— с трудом прошептала я.
Саша вздрогнул, отвернулся и уткнулся лицом в стену. А Лёша
уткнулся лицом в ладони. И я все поняла. Судорожно выдохнув от
жуткой боли, я закусила губу.
— Мне жаль... Саша, мне так жаль... Я его поздно заметила... Я
должна была увернуться...
Саша оглянулся на меня. И столько боли было в его глазах, что я
непроизвольно вздрогнула. В них не только отразилась потеря — в них
не стало ни жизни, ни света, как будто он тоже умер.
— Я хочу знать о Тане. — Стоило ему произнести ее имя, как голос
его сорвался, и он закашлялся. — В каком она была настроении? Что
говорила? Какими были ее последние слова?
Лёша застонал.
— Саша, пожалуйста…
Тот раздраженно отмахнулся от младшего брата.
— Скажи мне, Катя, что она делала, говорила, когда…
Я понимала его чувства — эту неистребимую потребность знать все
о последних мгновениях жизни его юной жены.
— Таня смеялась, — прошептала я. — Мы говорили о доме. Она… Она
так радовалась…
— Я намерен купить этот дом. — Саша поднял глаза на Лешу. — Купи
мне этот дом. Она просто мечтала о нем, пусть ее мечты
сбудутся.
— Саша…
— Купи этот чертов дом! — взорвался он. — Неужели нельзя сделать
это для меня?
Вздохнув, Лёша кивнул. Братья всегда поддерживали друг друга и
остальных родных.
— А перед,— не обращая внимания на его вспышку, я продолжила
говорить,— самым перекрестком она спросила, как, по-моему, надо
покрасить… В какой цвет лучше перекрасить детскую...
— Черт!— взревел Саша и ударил по стене кулаком. Потом ещё раз и
ещё...
Я вздрогнула при виде безутешного мужского горя, в душе что-то
оборвалось.
— Ты винишь меня в случившемся?
Саша вздохнул и опустил голову, а Лёша успокаивающе погладил
меня по руке.
— Нет, Кать, ты не в чем не виновата!— произнёс он, но я
смотрела только на Сашу.
— Саша...
— Нет, Кать, я не виню тебя. Виноват тот урод что пьяный вылетел
на красный свет светофора... А ты выздоравливай, пожалуйста!
Потрепав меня по руке, он вышел из палаты. Улыбнувшись мне, Лёша
пошёл за братом. Закрыв глаза, я погрузилась в воспоминания...
... С Сашей Громовым я проучилась все девять классов. Мы почти
не общались с ним, так просто «привет-пока-что задали»... А после
окончания школы наши пути разошлись окончательно на долгие пять
лет.
А три дня назад в мое агенство обратилась его жена Татьяна с
просьбой найти дом для их молодой семьи. И вчера мы с ней приехали
в офис Громовых.
— Морячка?! Ты ли это?— улыбнувшись, приблизился ко мне
Саша.
Я невольно улыбнулась на своё школьное прозвище.
— Привет, Гром!
— Вы знакомы?— удивилась Таня.
— Мы с Катей учились вместе. Дружбы, к сожалению, не
сложилось...
— И почему?
Саша пожал плечами и посмотрел на меня, а я улыбнулась.
— Просто разные интересы... Саша увлекался футболом и
мотоциклами, а я учебой и книгами...
