Из радиоприемника негромко звучали звуки танго. Мягкий свет торшера освещал кресло и сидящего в нем с наполовину наполненной рюмкой коньяка в левой руке и закрытыми глазами крепкого мужчину средних лет. Его ноги были вытянуты к камину, в котором плясали языки пламени.
Сторонний наблюдатель мог бы решить, что мужчина спит. Но Томас не спал, он размышлял. Вопрос, который занимал его, был настолько важным, что он специально отложил все текущие дела и, запретив обслуге беспокоить его, уединился в своем кабинете. Если бы то, о чем размышлял Томас, каким-то образом узнала обслуга, для нее это было бы как гром среди ясного неба.
«Как поступить? – Томас уже несколько дней задавал и задавал себе этот вопрос и никак не мог найти однозначного ответа на него. – Согласиться или нет? Устал, за столько лет очень устал. Значит, соглашаться? А кто вместо меня? Не известно. Да, и когда прибудет, сколько ему понадобится времени? А есть ли время? Кажется, почти нет. Но очень хочется обратно. Хочется? Да, очень! И. ведь, предлагают. Предлагают, но не настаивают… Ни на чем не настаивают…»
Он понимал, почему ему дают права выбора, но понимал и то, что ошибиться в своем выборе он не может, не имеет права. Что есть право выбора? Право совершить поступок. А совершение поступка неотъемлемо от последствий, к которым приведет его совершение. И дело не ответственности за него. Боялся ли он ответственности? Личной нет. Вся его жизнь основана на осознании им его ответственности за то, что он делает, чему служит. Он опасался, что сделав неверный выбор, он подведет тех, кто доверяет ему, кто поручил ему сделать то, что никто кроме него пока сделать не мог. А если это так, то они, доверившись сделанному им выбору, подведут всех. Вот этого-то и нельзя допустить. Это как в механизме: сбой или выход из строя одной детали влечет остановку, а то и разрушение механизма.
«А хватит ли у меня сил? Хватит, физически и морально я крепок. Да, хватит и для того, чтобы остаться здесь, и для новой жизни, если решу вернуться обратно. Здесь все привычно, знакомо, хотя и опасно. Опасно еще и потому, что привычка, если ей подчиниться, притупляет восприятие происходящего вокруг. В новой жизни все будет незнакомо: столько лет прошло, я даже не знаю, как сейчас выглядят те, кто мне дорог и те, кто дали мне право выбора. Но новая жизнь – это новые впечатления, новые дела, а это интересно, еще как интересно… И потом, там можно будет, наконец, стать самим собой. А этого порой так хочется! Но нельзя. Я должен быть тем, кем должен в каждый конкретный момент: любым, но не самим собой. Малейшее послабление себе – и все, «пиши пропало», все созданное мною за эти годы рухнет. Начнется цепная реакция, а этого допустить нельзя. Нельзя, и точка!»
Томас поймал себя на мысли, что он уже близок к окончательному решению.
«А сколько я здесь еще выдержу? Если через «не могу», то долго… Но каким я после этого «не могу» буду? Физической развалиной с нарушенной психикой? Ну, это еще как сказать… Пока я веду здоровый образ жизни, моему физическому здоровью ничто, кроме чего-то экстраординарного, не угрожает. А вот постоянное нервное напряжение – это да, оно сказывается… Но я пока могу контролировать себя. Пока… Пока не включится это самое «не могу». Но оно еще не включается и когда включится неизвестно. Да и включится ли оно? Тоже не известно. Значит… значит пока еще есть запас физических и моральных сил? Есть, конечно, есть. Так что же тогда я раздумываю? Домой хочется – вот в чем дело. Почему? Устал и соскучился, ведь столько лет прошло… Но с другой стороны, если столько лет выдержал, могу, конечно, могу выдержать и еще сколько-то. Сколько? Это зависит не только от меня, но и от того, как будет складываться ситуация, когда будет дана команда возвращаться. А будет такая команда? Будет. Конечно, рано или поздно она будет. Только, честно, хотелось бы, чтобы поскорее.»
