Хватит жизнью нелепо дышать,
ядом питаться и чтить Сатану.
Довольно воздух жадно глотать,
в себе ошибаться и верить в судьбу.
Ровно двенадцать ступеней. И каждая обладает обманчивой атмосферой уникальных событий. Случается, теряешься в закоулках Серого Града, спасаясь от мнимого преследования. Бывает, гонимым безумцем бросаешься в открытый космос. Доводится, кидаешь вызов духовной оболочке вселенной, что дерзко выводит тебя из ума. Но только единственный раз имеешь возможность осознать необъемлемый страх у края пропасти, со дна которой доносится дурманящий зов смерти.
Две лестничные плиты. Одна – пелена снов, укрытая таинственной вуалью даже от твоих очей. Другая – реальность согрешений и проступков. А соединяет их холодная Смерть, что терпеливо точит лезвие косы и не торопится с ударом.
Это есть один этаж временного небоскрёба высотою в жизнь, на крыше которого для всех уготован единственный финал – прыжок в новую реальность!
Или падение?
Хотя, это уже не имеет значения.
Я внизу. Лежу и смотрю на свои архаические часы, застывшие в положении 16:30. А запястье, закованное браслетом этих часов, стало эпицентром всей боли, которую испытывал до этого момента. Но через пару мгновений тело вздрогнуло и часы полностью впитали остатки болезненных чувств, подарив взамен невесомую легкость. Такую, какая бывает, когда ты уже не привязан к своему телу.
Мир вокруг остановился. Точнее, замедлился на столько, что казался поставленным на паузу.
Обнаружив новые рефлексы, я поднялся и взглянул на себя. Вид мой был далек от идеала. И я имею в виду не окровавленное тело с множеством пулевых ранений, а то, кем я вышел из него. Теперь я воздух. Точнее, подобие табачного дыма. И, хоть имел явную человекообразную форму, дым этот постоянно колебался.
Вокруг не было никого. Постройка, с которой я упал, давно заброшена, а весь этот район практически необитаем. Максимум, какие-нибудь бродяги сейчас наблюдают за мной из окон соседних зданий. Если, конечно, они видят то, чем я стал.
На краю крыши, с которой я упал, виднелся силуэт девушки. Видел я ее отчетливо несмотря на то, что под таким углом с такого расстояния едва ли живой человек различит кого-либо. Она стояла на коленях и смотрела вниз.
На меня?
Пара её слез застыли в свободном падении. Их я тоже почему-то видел очень четко. И взгляд на них вызывал нестерпимую боль во всем новом теле. Не физическую, а скорее эмоциональную. Мои нервы будто сходили с ума, отчего хотелось крикнуть во весь голос. Но кричать я не мог. Голосовых способностей почему-то не было.
– Почему ты вызываешь столько эмоций? – пытаясь унять неуемные терзания, обратился я мысленно к девушке.
– Потому что нет равных боли от потери любимых, – внезапно ход времени возобновился и недалеко от меня раздался грубый мужской голос. Его слова ворвались в мой разум настолько стремительно, словно я получил автоматную очередь в голову. – Она никогда не даст тебе покоя!
Незнакомец встал рядом со мной. Длинные чёрные волосы прикрывали часть его лица. Взгляд неморгающих чёрных глаз я буквально ощущал всем разумом.
– Кто ты? – я попятился от него в сторону. Я не мог говорить привычным образом, но он слышал то, как я общаюсь мыслями. И это наводило ужас.
– Не помнишь меня? Ах, да! Покидая забвение, память стирается, чтобы душа не цеплялась за прежнюю жизнь. Защитная реакция, это нормально, – вблизи его голос показался ещё грубее, с хрипотцой. А слова снова пробили мою голову тупой болью и отразились где-то вдали чудовищным эхом.
– Ты один из этих? Тот, кто приходит за душами? – я продолжал отдаляться от него.
– Никто не приходит за душами, – его губы двигались, словно не являются частью лица. Закинув руки за спину, он смотрел наверх на девушку и изредка на меня. – Истинная форма сама находит дорогу.
