Тихой зимней ночью с небес устало сыплется снег, падает кружевом на пики башен, обледенелые мосты и бойницы, некогда прекрасный сад серокаменного замка. На крыше одной из башен стоит светловолосый мужчина в чёрно-красных одеждах, на плечах и спине серебряными нитями вышиты белые львы – герб династии Снежных Бра́мов.
Взгляд мужчины пронзает ночной мрак, но видит лорд не могучий ряд горного хребта, неприступной стеной опоясывающий его земли, не пышные кроны разлапистых елей и можжевельника, не бассейн обледенелого озера в долине. Перед его взором иное – призрачный облик врага – громадных размеров орёл с рваным шрамом на левом глазу и двухметровым разлетом крыльев.
Враг уже давным-давно томится в Чертогах Бога Смерти, лорд самолично отправил Орла́на Всемогущего туда, когда тот налетел на земли Эйгана с четырехтысячным войском, чтобы присвоить владения Бра́мов. Однако недруг успел перед смертью наградить род Бра́мов проклятьем, и оно не выпускает свои мерзкие когти из душ храбро сражающихся воинов на протяжении трёх столетий.
До сих пор слова старого интригана скрипят в голове. Эйган одержал победу в честном поединке, молодой и полный сил, он вонзил Орла́ну Всемогущему меч в сердце, изо рта поверженного хлынула кровь, Орла́н схватил рукой лезвие, а другой свободную ладонь Бра́ма и зло прохрипел:
– «За то, что убил меня, львиный лорд, проклинаю тебя! Отныне ты понесешь крест двух судеб! Жизни и сущности моего и твоего народов сольются воедино! Ты будешь мчаться лапами по снегу, но и рассекать молочные небеса крыльями. Станешь охранять два царства! А если про мой народ однажды в час нужды забудешь… тебя поразит ледяная хворь! Она постепенно и мучительно захватит всё твоё тело. Ты зачахнешь от одиночества. Не будет у тебя наследников! Помни мои слова, львиный лорд!»
Орла́н Всемогущий уснул вечным сном, но его проклятие не думало дремать, как посчитал Брам. С рассветом произошло ужасное… Эйган проснулся от раздирающей боли в груди, лев внутри бесновался и рвался на волю. Лорд ползком выбрался на балкон: невыносимо тянуло к небу. Эйган добрался до парапета и, повинуясь неясному порыву, прыгнул в рассветное марево, но не приземлился, как обычно, на четыре мохнатые лапы, а воспарил под просыпающиеся небеса.
Тем памятным утром воплотилась часть проклятья поверженного Орла́на Всемогущего: львы и орлы переродились грифонами – полуорлами-полульвами.
Пришел крах прежним устоям. Адаптироваться к существенным изменениям оказалось непросто, многие погибли, не сумев справиться с новой сущностью, и разбились подобно падающим камням с неба. В гневе Эйган изгнал переродившихся воинов Орла́на со своих земель и забыл о них… до одного дня.
Несколько месяцев спустя к замку Брама прибыл гонец от изгнанных, они просили помощи в войне с драконами, но Эйган отказал, пошёл на поводу у эмоций, за что вскорости и поплатился. Как и проклинал Орла́н Всемогущий, Эйгана поразила ледяная хворь. Болезнь причиняла невыносимую боль, стремительно разрастаясь, она вгрызалась в кожу, захватив большую часть правой половины лица, и вздумала спускаться на шею.
И ни лекари, ни маги не могли исцелить лорда, лишь сожалеюще кивали головами и разводили руками.
Тогда Брам и вспомнил о проклятии Орла́на. Созвал войско и полетел на выручку изгнанным. Объединившись, они истребили драконов, прорвавшихся в Снежную Загора́вию из мира Ледяная Пустошь.
Но и это не сняло проклятия, ледяная хворь по-прежнему не выпускала лорда из когтей. Эйгана стали чураться, он превратился в жестокого раздражительного правителя. Никто не смел бросить ему вызов, а те, кто всё-таки решался, лишились головы в поединке. Шли дни, Эйган сгорал от боли и одиночества, и в одну из мучительных ночей к нему в сон явился Орла́н Всемогущий.
