Лайнер мягко приземлился, и Катя очнулась от дорожной дремоты. Скомканный тучами солнечный свет тускло падал сквозь иллюминатор. За бортом простиралось лётное поле иркутского аэропорта. В объявлении «капитан прощается с вами» прозвучало, что местное время семь часов тридцать минут, а температура за бортом минус восемь градусов Цельсия.
Днём обещали минус один… Сибирь, начало марта… Отлично! Для этого времени – очень тепло. Катя с удовольствием потянулась, разминая затёкшие плечи. Оттепель словно нежилась во всём её теле. Катя с трудом верила, что видит окружающее не во сне. Вот такие моменты живыми красками врывались в её мечты долгие годы, проведённые вдали от родных мест. Волнующие мгновения выскальзывали из крепко скованной памяти и, ударяясь о злую действительность, рассыпались. А теперь всё это, казавшееся потерянным, – здесь! Осязаемое, оно звенело обрывками русской речи, пахло меховыми шубами и духами сидящих рядом женщин. Такое вторжение из грёз в реальный мир и радовало и пугало.
Никита, провожая её в Москве на рейс до Иркутска, заметил:
– Ты уже совсем не по-русски выглядишь. Видно, что западная.
– Я могу быть разной, по обстановке. Там войду в роль.
– Уверен, не растеряешься. Обо всём договорились. Бывай… – тяжёлая рука Никиты легла ей на плечо.
Катя вспомнила их прощание и вынула из сумки мобильник. Три сообщения одно за другим разлетелись в разные концы света: Арине о том, что приземлились, Пьеру, что она уже в Иркутске и что очень любит его и Лизоньку, а третье – Никите.
День, ещё вчера упакованный жёсткими планами, начался с ликующего возгласа и трепетных объятий Арины. Таксист, пыхтя, закинул в багажник два чемодана и дорожную сумку. Не размыкая объятий, Катя с Ариной плюхнулись на заднее сидение машины и всю дорогу болтали. Ещё из Москвы Катя позвонила Арине и сказала, что в первый же день хочет встретиться с компетентными людьми и обсудить материалы для будущей книги, а всю следующую неделю собирается провести с дочкой.
Заходя в Колину квартиру, Катя с трудом успокоила колотящееся сердце. Она не была здесь с той самой ночи – их единственной, первой и последней любовной встречи. Уже не было того дивана, на котором Катьку обхватили руки любимого, медленно стягивая с её плеч халат… Теперь всё в этих комнатах выглядело по-новому: современная мебель, окна с пластмассовыми рамами и модными жалюзи, на кухне – сверкающие шкафы и посуда. Но это новое вдруг нагрянуло на Катю старыми воспоминаниями. На заднем плане её сознания всё ещё жили фрагменты их с Колей встречи и жар её былых чувств.
Арина накрывала на стол. Катя с восторгом смотрела на неё и упивалась мыслями о своей первой безалаберной любви, подарившей ей эту девочку.
– А папа думал, ты у нас остановишься, – наливая чай, щебетала Арина. – Моя комната просторная. Папа сказал, тебе нужен ключ от дачи, ну… от бабушкиного дома. Вот, – она положила перед Катей связку ключей. – Там и от сарая, и от бани тоже. Может, папу подождёшь? Он после шести приедет.
– Спасибо, доченька. Мы с Колей уж потом увидимся, а сегодня я на ферму поеду. Вы теперь этот дом дачей называете, а я ведь там выросла.
– И ты там одна будешь? – растерянно заморгала Арина. – Сейчас ещё холодно, печку топить надо. Дрова, конечно, есть. Но всё же… да и пыльно там. Мы последний раз в сентябре были.
– Коля сказал, там всё для жизни есть: и постели, и даже продукты. Он недавно туда заезжал, протопил. Не волнуйся. Друзья мои приедут. Приберёмся, – Катя нежно тронула кудри дочки и взглянула на часы. – Надо такси вызвать. Я только сумку с моими вещами возьму. А в чемоданах… ты потом глянь, там всем подарки, тебе, Свете и Коле тоже.
