Глава 1 «Огонь, лед и солнце»
Я прохожу босая по коридору, еще не до конца проснувшаяся. В доме тихо, только с кухни тянется легкий запах кофе и тостов. В ванной меня встречает прохладное калифорнийское утро. Телефон вибрирует, новое сообщение в чате класса от незнакомого номера.
"Привет. Меня зовут Джесси. Если что, могу показать школу сегодня! Увидимся в 8:30 перед главным входом?"
В это время Дэн стучит в дверь ванной.
Систр, ты шланг проглотила что ли? Тебя докинуть до школы?
Я машинально печатаю Джесси:
“Да, супер, хорошо!”
Чувствую щекочущее ожидание в животе и немного тревоги насчет первого дня, но мысль, что не останусь одна, греет. Услышав голос брата, я на секунду задерживаю взгляд в зеркале. На щеках легкий румянец от усталости, а глаза блестят от нотки волнения.
– Я поеду на своей машине, – говорю я ему и чувствую, как уголки губ поднимаются выше.
Перед глазами сразу возникает образ черного мустанга. Тепло разливается по груди, ведь этот старенький автомобиль словно часть семьи. Я помню каждый рывок руля на шоссе, каждый долгий разговор с самой собой за рулем в прошлом городе. Мустанг здесь, а это значит, и я здесь, дома или почти дома. Чувствую, как уверенность крепнет: я не одна, рядом то, что дорого.
Дэн улыбается в ответ, чуть приободряя:
– Ну что, шофер, устроим новый старт? Осторожнее на дорогах, ладно?
В этот момент телефон снова вибрирует. Джесси пишет:
"Если что, я в красной куртке, меня трудно не заметить!"
Я выглядываю со второго этажа, слышу, как захлопывается дверь, затем утихает звук машины Дэна вдоль улицы. Дом сразу наполняется особенной тишиной: даже остывающий чайник на кухне теперь, кажется, громче.
Я достаю сигарету, пальцы чуть дрожат, не от холода, а от той странной смеси волнения и одиночества, которая окутывает в такие моменты. Балкон, это моя маленькая тайная территория. Открываю дверь и выхожу на свежий воздух.
Балкон почти поглощен зеленью: вокруг ветви, пахнет морской солью и хвоей. Лес начинается сразу за оградой, его густые кроны почти касаются перил. Я глубоко вдыхаю запах утренней прохлады, слышу пение птиц и свист ветра. Океан отсюда не видно, но его присутствие чувствуется во всем: в легкой сырости воздуха, в криках чаек где-то вдали.
Затягиваюсь, отмечая, что ничего не изменилось, сигаретный дым щекочет небо в груди, ритуал успокаивает.
Честно говоря, когда мне было десять, я, наверное, только начинала осознавать, насколько непохож на других родителей Дэн. Хотя формально он, конечно, не родитель, а брат. Стать родителем ему пришлось из-за смерти мамы: если бы не, то утро, когда мама не проснулась, все могло бы пойти иначе. Тогда Дэну было всего двадцать, он только-только вернулся из армии, после двух лет в "зеленых беретах", как он любил при случае напомнить, если тема вдруг сводилась к армии или дисциплине. Но до армии Дэн был совсем другим. Я помню смутные фрагменты из своего раннего детства: шумные компании, визгливый смех его друзей вечерами под окнами, какие-то драки с соседями из-за футбола или музыки. Дэн был из тех парней, про которых говорили: "хулиган с золотым сердцем". Маму это злило, но он всегда знал, как ее обезоружить, и, скорее всего, только ее он по-настоящему слушал.
Армия, как сам Дэн потом шутил, научила его собирать себя по утрам не хуже, чем разбирать автомат. После возвращения у него волосы стали еще короче, рукава футболок начали подтягиваться на широкой мускулистой спине, а взгляд выпрямился, стал прямее, увереннее. Впрочем, это было не главное. Все изменилось той весной, когда нас осталось только двое. Мне не было и одиннадцати. Ему двадцать, и вдруг целая жизнь позади и огромная ответственность впереди. Мне казалось, что он не испугается ничего на свете, но однажды ночью я вошла на кухню и увидела, как он молча смотрит в окно, и впервые в жизни плачет.
