Он потерялся. Такое случается с юными ветрами во время ранней Зимы.
В ту пору Ей вздумалось явиться в середине октября. А к Хэллоуину вся Англия уже обрядилась в трёхметровые полосатые шарфы и клетчатые твидовые пальто на лисьем меху. Рыжие тыквы-фонарики, наследницы старика Джека, брезгливо фыркали, когда Зима касалась их своими тощими скрипучими пальцами в надежде соскрести с атласных боков лакомую восковую корочку.
А впрочем, фыркали все: старые фермеры, цветочники, почтальоны, торговцы овощами, пронырливые поварята, уличные артисты, продрогшие влюблённые, бродячие собаки и коты. Никто не ждал Зиму. Ни раньше. Ни в срок.
Никто, кроме детей. Те с нетерпением взирали на небо и гадали, когда же лютая гостья пошлёт им хоть одну снежинку. Затем ещё одну и ещё. Столько, чтобы из них можно было слепить множество снежных шаров, снеговика, похожего на полицейского – мистера Хантера, или неприступный замок, каким заправляла сама Снежная королева.
Но Зима не спешила радовать мальчишек и девчонок. Совсем наоборот: узнав, что их отцы и матери, бабушки и дедушки, не очень-то ей рады, она призвала на помощь отряд потомственных ветров. Со всех концов света. Из каждого уголка Земли. Чтобы вместе с ними ещё хлеще запугать фермеров, цветочников, почтальонов… Дальше вы знаете.
А Он не хотел прислуживать Северной Зиме. Он не был с ней знаком лично. Там, где Он родился, зима была южной – мягкой и воспитанной. Она носила бархатные перчатки и тесно дружила с весной и осенью. И Ему никогда раньше не приходилось морозить людей, пугать их ночным воем. Всё, что Он умел, – это бережно перелистывать страницы их толстых книг, щекотать девичьи ресницы и разносить по утренним улочкам ароматы пробуждающихся трав и цветов…
Но Северная Зима приказала явиться всем ветрам! Любой отказ Она приняла бы за преступление века.
– Ох, это какое-то стихийное бедствие! – воскликнула Джоди Глоу, врываясь в лавку «Амбрэллас тайм». – Зима окончательно свихнулась! И не думает отступать!
– Куда же ей отступить? Сегодня только первое декабря, – проскрежетала миссис Лайтрейн, хозяйка лавки. Простуда не покидала её уж семь дней, и престарелая англичанка старалась тратить поменьше сил на разговоры. – Тебе нужно быть терпеливой. Нам всем нужно быть терпеливыми. В конце концов и зима пройдёт! Так всегда было и будет! Наступит весна, и всем на свете снова понадобятся наши зонты! Это ли не счастье? – заключила она.
– Знаете, миссис Лайтрейн, пожалуй, вы правы. Но вот ветер, гадкий ветер! Мне кажется, будто он нарочно преследует меня в любое время года. А я больше всего на свете терпеть не могу ветер! – пытаясь собрать растрёпанные волосы в дамский пучок, ответила Джоди. – Ах, миссис Лайтрейн! Я принесла вам горячее какао! – опомнилась она.
– Благодарю! О, какой аромат, Джоди… – устремив свой нос к сладким струйкам пряного дымка, восхитилась миссис. – Джоди, раз уж ты здесь, отправляйся-ка за прилавок. Сегодня немного работы. И завтра тоже. Все грустят по домам. А ведь скоро Рождество… – Она зажмурилась от солнечных лучей, как кошка, и будто невзначай спросила: – Когда ближайший поезд до Лондона?
– Вы хотите уехать?
– Хочу. Хочу провести рождественские деньки со старой подругой! Ох, она приглашает пожить у неё до конца декабря. Стоит ли отказывать?
– Ой, что вы! Миссис Лайтрейн, я справлюсь! А вот Лондон наверняка будет рад вашему приезду!
– О да. Пренепременно будет счастлив. Я привезу ему, Лондону, несколько отличных зонтов! – рассмеялась миссис Лайтрейн. – Один подарю дорогой Грейси, другой миссис Кеннеди, а тот, что с красной ручкой, – мисс Уотсон. Третий, пожалуй, заслужила миссис Треверс… Нет-нет! Я не собираюсь грабить собственную лавку! Но Джоди, согласись, наши зонты должны жить! Им не место на пылящихся полках.
