Тяжело жить на севере с южным именем. Её звали Дафна Илиади. Во всём Марбурге только она Дафной и звалась! Среди местных девчонок встречались Марты, сотни Брунгильд, пронырливые Клары и тысячи хорошеньких Агнесс. Ох уж эти зеленоглазые красавицы с царственными фарфоровыми лицами! Ни грамма румянца! По городской мостовой все они ступали кротко, как ягнята по росистому лугу.
Все девочки носили нарядные береты с тяжёлыми брошами, накрахмаленные чепцы или покрывали голову колючими шерстяными платками. Так они прятали свои юные мысли от пронизывающих марбургских ветров. В те времена в моде у школьниц были сизые строгие пальто с деревянными пуговицами. А Дафна носила старую жёлтую куртку, что досталась ей от матери. Невыносимо длинные рукава Дафна подворачивала два раза. На правом красовались крапинки синей краски. Никак они не отстирывались! На воротнике бирюзовыми нитями были вышиты волны, а над ними солнце размером с бронзовую драхму. Вещицу давно насквозь продувало ветром (особенно в конце ноября). А одноклассницы, заметив Дафну у школьных ворот, всё подшучивали: «О, цыплёнок скачет! Цып-цып-цып! Пи-пи-пи! Клюй пшено, смотри не спи!»
Пшена Дафна не клевала. После этих шуточек она бежала домой. Без свежих знаний по физике, химии, математике… а бывало, даже дралась с обидчицами. Тогда девочки звонким хором жаловались директору школы на царапины, укусы и синяки, полученные в дамском бою. Дафна Илиади сражалась искуснее любой амазонки. За что её матери частенько попадало на родительских собраниях. Но утром первого декабря тысяча девятьсот… неважно какого года Дафна решила не связываться с курносой Кларой Кёнинг, дочерью местного судьи. И на её язвительное: «Пи-пи-пи! Скоро Рождество, может, попросишь у матушки новую куртку?» – Дафна смолчала. Уселась за парту, открыла потрёпанный учебник географии. И уставилась на карту мира. В ушах у девочки всё гудело, в горле першило, слёзы щипали глаза. Обычно так приходит простуда. Дафна еле сдерживала кашель. Бдительная Кларочка брезгливо хмыкнула и уселась подальше. Переманила за собой и других девочек. А Дафне было всё равно, что она сидит одна. Все её мысли столпились далеко от школы. И сердце стучало на окраине города, в низком доме на берегу спящего Лана. Там, где под стёганым одеялом в носках из овечьей шерсти лежала её мать – Мирра Илиади.
На рассвете она захворала. Кашель лаем вырывался из горла. Руки сковал холод. Но она сказала Дафне:
– Не беспокойся. Иди в школу, учись! Учись, несмотря ни на что. Да-да, и дома у нас много книг. Но школа даёт и другие знания. Не хочу, чтобы тебя выгнали. Веди себя хорошо. Обещаешь?
– Обещаю, – тихо ответила Дафна и нехотя вышла из дома.
С появлением в классе фрау Фогель, учителя географии, ученицы пропели: «Доброе утро, фрау Фогель».
– Доброе! Ах, и Дафна? Рада видеть вас на моём уроке, – поправляя круглые очки, улыбнулась фрау. – Первый раз в этой четверти?
– Вы правы. Простите, – прошептала Дафна.
– Прощаю. К тому же ваша мать утверждает, что в географии вы своего рода доктор наук, – улыбнулась учитель.
– Доктор! Такого доктора лечить надо, – затарахтели на задних партах Клара Кёнинг, Клавдия Вольф и Гертруда Бэйкер.
– Тихо! – потребовала фрау Фогель. – Вы, Дафна, словно инопланетянка. Они вас не принимают. Так и не смогли подружиться с классом?
– Она и не собиралась! – вмешалась Кёнинг.
– Да она со странностями! Я слышала, как она с рекой разговаривает, – прошептала Вольф.
– Да-да! А ещё она дерётся! – не выдержала и кудрявая Гертруда.
– Довольно! – остановила девочек фрау Фогель. – Дафна, к доске! Буду рада, если ваша матушка окажется права. Ну, поразите меня?
