Прежде, чем обсуждать обстоятельства и события, относящиеся к возвращению Жоржа из «загранкомандировки» после окончания учёбы в CCNY, необходимо напомнить читателю некоторые факты из истории нашей страны конца 40-х – начала 50-х годов прошлого века.
Ещё живо то поколение наших сограждан, которые помнят свои ощущения от жизни в эти годы. Для них сказанное ниже является «проявителем памяти», но картины, которые при этом возникнут перед их мысленным взором, могут отличаться от нарисованных автором.
Нет, конкретные факты вряд ли будут оспорены – я уверен в их надёжности. Но вот их эмоциональная окраска, характер значимости, формы и интенсивность взаимодействий, вообще esprit[1] этой эпохи у каждого прожившего её будет свой. Это эвереттический трюизм.
А вот для тех, кто не имеет личного пионерско-комсомольского опыта, и не интересовался этой эпохой специально, выбранный мною ракурс представит одно из ви́дений нашей ветви альтерверса с авторской позиции.
По современному определению космополитизма, которое дано одним из президентов ПЕН-клуба, Джоном Растолом Соулом, космополитизм – это
«мировоззрение и культурная установка, направленные на осмысление единства мира, универсализма».[2]
Но кроме этого, общечеловеческого смысла, у термина космополитизм есть и специфическое значение, относящееся к недавней исторической эпохе нашей страны. В эту эпоху наше государство боролось с космополитизмом, понимая под ним не столько определённую «культурную установку», и даже не столько реальную политическую позицию, а некую химеру – «генетически иудейский антисоветизм».
«Борьба с космополитизмом» – политическая кампания, проводившаяся в СССР в 1948–1953 годах, и направленная против отдельной прослойки советской интеллигенции, рассматривавшейся в качестве носительницы скептических и прозападных тенденций».[3]
Очень разнородной была эта прослойка. Писатели, актёры, учёные, врачи, кадровые военные, инженеры, рабочие и служащие различных взглядов и жизненного опыта, различного происхождения и общественного положения, умные и глупые, жадные и щедрые, лысые и косматые, короче – разные! Но, как правило, в быту – «культурные люди», а «по пятому пункту анкеты» – евреи.
Было в этой прослойке и совсем небольшое, но яркое множество людей сходной с Жоржем Абрамовичем судьбы и «психологической конструкции». О мироощущении этого типа людей сын одного из них – Эммануила Моисеевича Грефа – написал так:
«…еврейская традиция в целом его не воодушевляла как что-то внешнее и ненужное… Выяснилось, он всё знал, но его, человека мира, отпугивала не религиозность даже, а сепаратизм и, можно сказать, настойчивая сегрегация традиционного еврейства. Своим же кровным родством с древнейшим народом отец гордился и радостную открытость трагическому нашему миру, несгибаемый романтизм носил в крови».[4]
Тема борьбы с космополитизмом в исторической литературе необъятна и необозрима, поэтому ограничусь её рассмотрением в два момента – 1948 год, когда Жорж нырнул в атмосферу этой борьбы, и 1953 год, когда он, вместе с большинством этой «отдельной прослойки», относительно благополучно вынырнул из неё.
Между этими двумя календарными датами в жизни Жоржа произошло много событий, на первый взгляд не связанных с «космополитизмом». Но для того, чтобы понять значимость узловой точки 1953 года, они должны быть представлены читателю.
