Как удивительно беззаботно мы живем. Как просто относимся к течению жизни. Я не имею в виду все наши заботы, задачи, проблемы. Конечно, с момента своего рождения нам приходится что-нибудь преодолевать, чего-то достигать и к чему-то стремиться. С того самого дня как научились самостоятельно держать ложку в руках, мы проходим долгий и очень непростой путь. Школа, институт, работа, семья, любовь и утраты. Речь не об этом. Я говорю о самой жизни, днях, неделях, месяцах, годах. Мы их не замечаем. И чем старше мы становимся, тем незаметнее пролетает время. Годы несутся, унося с собой все хорошее и плохое, оставляя призрачные воспоминания, за которые мы цепляемся, но они растворяются в шлейфе хвоста кометы нашего бытия. Мы наполняем свою жизнь событиями и впечатлениями. Каждый по-своему. Как умеет. В юности и ранней молодости мы расходуем себя без остатка. Нам все можно, и мы можем все. Но. Приходит время, и вот нам уже чуть за тридцать. И неожиданно для себя начинаем осознавать, что нам, вроде бы как, еще можно все, но можем мы уже не так как раньше, да и хочется этого всего уже не так. Мы бежим чуть медленнее, прыгаем чуть ниже, устаем чуть больше, да и спим дольше. Вовремя осознав эти свои изменения, начинаем задумываться о том, чтобы распрощаться с вредными зависимостями и записываемся в фитнес-клуб. Или нет. И отмахнувшись от этой бредовой идеи, продолжаем расходовать себя. Это входит в привычку, и мы забываемся еще на десятилетие другое. Проходят годы и вдруг становится как-то не по себе. Все чаще посещают мысли не о том, что впереди, а о том – а сколько вообще осталось-то? В любой момент. В любой момент… Жизнь начинает напоминать песочные часы с непрозрачной колбой. Мы тревожно постукиваем пальцами по верхней части колбы, пытаясь на слух определить – сколько же еще в ней сохранилось песка?
Я сам из тех, кому уже за тридцать. Ах да. Совсем забыл. Меня зовут Ник. Я журналист. Пишу для глянцевого светского издания «The pulse of life» (англ. – пульс жизни). Наша аудитория – «успешные современные интеллектуалы». Однажды распрощавшись с карьерой в крупной организации, я нашел себя в событийном «чистописании». Кстати, Ник – мой творческий псевдоним.
Работа в журнале постоянно подкидывает различные интересные события. Усилиями нашего главного редактора и основателя, Эдварта, мне довелось отточить свое перо на театральных премьерах, выставках утраченной и вновь обретенной живописи, политических и экономических саммитах, научных прорывах и нервных срывах именитых людей. Но порой происходят и такие эпизоды в моей работе, которые достойны отдельного рассказа. И это несомненно один из них.
Как водится, Эдварт разбудил меня ранним утром телефонным звонком с целью озадачить написанием очередной статьи.
– Ник, сонная тетеря, подъем! – в своей манере поздоровался Эдварт – подарок судьбы настиг тебя в самом неожиданном месте.
«И времени» – хотел ответить я, но сдержался.
– Доброе утро, Эдварт! Счастлив, что у судьбы твой голос! – пытался ерничать я.
– Пошути мне. Ты еще даже не представляешь какое невероятное задание тебя ожидает. Получив его, ты будешь заочно проклят всем коллективом журнала и утонешь в ядовитой слюне зависти своих коллег. – продолжал интриговать меня шеф.
– Босс, вы меня пугаете! – наигранно опасливо пробормотал я.
– Все не успокоишься, болтун. Ну слушай. В последнее время публика очень заинтересовалась вином.
– Вот так новость! У нас, по-моему, интерес к этому продукту никогда не пропадал.
– Да уймись ты! Я говорю о культурном интересе. О вопросах его происхождения, особенностях, истории виноделия и так далее. А наше издание до сих пор не уделяло внимание этой теме. Так вот, через неделю во Франции состоится аукцион коллекционного вина. Необходимо полететь в Париж, побывать на аукционе и написать статью, после которой, даже именитые энологи почувствуют себя малограмотными любителями. Сдюжишь?! – торжествовал Эдварт.
