– «Take me to the magic of the moment on a glory night… Where the children of tomorrow dream away in the wind of change…»1 – тихо напевал старый магнитофон со сложенной на бок антенной, и в гробовой тишине, повисшей над городом, ему подпевал один-единственный голос.
Все остальные спали, как и полагается после отбоя, потушив везде свет и оставив светильники лишь на дозорных башнях, где каждые шесть часов происходила пересменка, и у центральных ворот, где в маленькой будке сидел сторож на случай, если отряд разведчиков вернётся раньше. Что, впрочем, бывало не часто, поскольку с каждым годом руины прежнего мира становились всё менее и менее проходимыми для обычного человека: некогда уже изученные маршруты всё чаще приходилось менять из-за обвалившихся мостов, рухнувших зданий или затопленных улиц, по которым теперь можно было перемещаться только на лодках. Совсем как в Женеве.
Там из-за обильного сезона дождей река вышла из берегов, поглотив практически весь город, не тронув разве что несколько высоток, где в итоге местные выжившие устроили лагерь. Причём, достаточно удобный и безопасный, так как, к счастью, заражённые не умели плавать, а другие люди не могли подобраться к ним незамеченными.
Единственный минус – отсутствие электричества, хотя ходили слухи, что жители научились обходиться и без него, откатившись на уровень Средневековья над чем многие насмехались, в открытую радуясь, что их такая участь миновала. Ведь чуть более пятнадцати лет назад, в первые дни Апокалипсиса, ознаменовавшего закат цивилизации, военные смогли удержать основные столицы мира, превратив их в свои цитадели.
Одной из них стал Берлин, где сейчас и разносилась мелодия, которой подпевала двадцатилетняя Барбара, мечтательно смотря в ночное небо и представляя, как генерал Ленз Шуберт снова войдёт в ворота их лагеря, расскажет о зачистке какого-нибудь участка, а после на пару с губернатором Хейком Вельтманом объявит о начале ежегодной Инициации – состязании, в котором участники доказывают свои силу и ловкость. Победителем же достаётся право вступить в ряды разведчиков, о чём мечтал каждый, так как им дозволено всё: от скидок в магазинах и бесплатных сигарет до возможности выходить за периметр в любое время дня и ночи и путешествовать по всему миру без каких-либо ограничений.
Правда, в путь отправлялись не для того, чтобы увидеть прекрасные пейзажи или найти тихий уголок, где не будет заражённых, что заполнили всю Землю буквально за считанные недели и с тех самых пор не отдавали ни клочка. Скорее, наоборот, для каждого это был шанс познать мир, узнать, каким он был прежде. Возможно, даже посетить свой дом, который пришлось в спешке покинуть, как это пятнадцать лет назад случилось с Барбарой и двумя её братьями – старшим Энтони и близнецом Филиппом, ставшим знаменитым поэтом Берлина, также мечтающим выйти за ворота и посетить другие страны, чтобы написать о них.
Особенно это касалось Эйфелевой башни, которую, он пока видел лишь на фотографиях журналов, стопками пылившихся в шкафу наряду с другой макулатурой, иногда используемой для розжига костра на случай, если последний запасной генератор в городе сдохнет, и придётся ждать два-три дня, пока разведчики принесут новый. Чего, к слову, может и не произойти из-за того, что заражённые не сидели на месте и, казалось, сколько их не истребляй – каждый раз откуда-то приходит несколько сотен ещё более быстрых и смертоносных чудовищ, которым ничего не стоит буквально на клочки разорвать целый отряд опытных военных.
Хотя всё же слабое место у заражённых было: они совершенно не выносили серебро. Прямо, как какие-нибудь вампиры из старых сказок, почему в обойме каждого разведчика находилось по четыре патрона, выплавленных из этого материала из расчёта на то, что рано или поздно пуля долетит до своей цели, нанеся непоправимые увечья. В остальных случаях твари имели поразительную способность к регенерации, из-за которой даже до зубов вооружённые солдаты пропадали без вести, и никто не мог найти их трупы.
