Все годы командором «Каравеллы» является Владислав Петрович Крапивин, которого остальные члены пресс-отряда и флотилии – флагманы, флаг-капитаны, штурманы, подшкиперы, матросы и даже кандидаты – называют Слава.
Это вызывает справедливое негодование у педагогов и методистов Дома пионеров.
И у самого Славы, видимо, тоже, так как он несколько раз пытался уступить свое звание другим и уйти в отставку.
Но совет «Каравеллы» не отпускает.
В свободное от отрядных дел время В. П. Крапивин пишет детские книжки.
Некоторые «знатоки» литературы и педагоги утверждают, что он «завел себе отряд, чтобы списывать с него своих героев».
Это неправда.
Во-первых, отряд появился, когда первая книжка уже была написана.
Во-вторых, командор утверждает, что списывать бесполезно: книга получилась бы такой ужасной, что никто ее не решился бы напечатать.
Но это он, наверно, шутит…»
«Краткая энциклопедия «Каравеллы» [1; 74—75]
[1986 год]
Глава 1. Много лет тому назад
«Начиналась совсем уже сказка. А у сказки свои правила».
Владислав Крапивин
«Далекие горнисты»
Если бы не было книг Владислава Крапивина, наше детство все равно состоялось бы.
Но не было бы в нем той высокой и правильной ноты, которая помогает оставаться человеком во взрослой жизни.
Мы скупо говорим о детской литературе.
Или потому, что литературного критика (человека взрослого) давным-давно отволновали вопросы, встающие перед ребенком.
Или материал для критика не тот.
Нет возможности искать второй смысл.
А то и третий…
Да и сама атмосфера произведений для детей напоминает «мир растений».
А мы всё дальше от социального вегетарианства.
Но есть детские писатели, к творчеству которых применить слова «тишь да гладь» невозможно.
Крапивин.
Поговаривают – и не в порядке комплимента, – что в его книгах слишком ясно обозначено то, что он хотел сказать.
Отвечает он, дескать, на «детские вопросы» однозначно и определенно.
За что тут критике ухватиться?
И в итоге – истинный писатель обделен вниманием.
Судьба всех провинциальных писателей?
Несмотря на то, что даже в Японии…
Но читатели-то любят его.
Тянутся сердцем к нему.
К его героям.
И такие письма пишут Владиславу Крапивину, какие могут писать только ему.
А читать книги Крапивина трудно.
Душу можно поранить.
Расцарапать зажившие болячки совести.
Легко и приятно читать ремесленные опусы, где и автору, и героям, и читателю обеспечены комфорт и уют.
А крапивинские «счастливые финалы» – от уверенности автора, что справедливость все равно восторжествует.
И от желания автора не убить страхом потребность в подвиге у мальчишек.
Психологический комфорт в произведениях Крапивина есть.
Но это не самоцель для писателя и его героев.
Это – короткий привал.
Главное – драка.
Ее цель – человеческое в человеке.
Это – комфорт особого рода, когда у героев отсутствуют инстинкты собственничества и самосохранения.
Могут возразить: вся детская литература имеет эту черту.
Должна, видимо, иметь вся.
Но так ли это на самом деле?
Подросток понимает написанное Крапивиным.
А взрослый читатель поначалу теряется: юный герой живет не по взрослым правилам.
Его идеалы – другого порядка.
Они еще не потускнели.
Еще не потерты жизнью.
И герой Крапивина сопротивляется всему, что способно эти идеалы снизить, притушить, извратить.
Так что же? Дифирамбы – Крапивину?
Небезопасно.
Если вспомнить хлесткую статью А. Разумихина «Правило без исключений, или Прозрачная злость и интеллигентные мальчики Владислава Крапивина» («Урал», 1982).
Там мальчикам и писателю досталось, по сути, за высокие идеалы и за верность этим идеалам.
