Предисловие.
Декабрьским утром, когда окрестность земная ещё не успела толком сбросить с себя покрывало ночи, возле магазина, расположенного в самом центре посёлка, уже толпились люди, обсуждали новости, делились мнениями о текущих делах и произошедших событиях в стране и в мире. Благо, что зима ещё не в полной мере заявила о своих правах, словно сомневаясь в необходимости своей миссии. Даже снежное покрывало выглядело скудным, словно дырявое одеяло, не сумевшее должным образом спрятать от глаз людских краски минувшей осени. Но селяне знали, что в эту пору, как ни крути, в любой момент зима может показать свой норов. Тогда уже долго не потопчешься на открытом воздухе, а до весны далеко.
Кремнёв тем утром спешил в город, чтобы успеть на планёрку в редакцию газеты «Крик души», где он работал собкором. В магазин заглянул попутно, чтобы купить кофе. Он торопливо шагал к своему Фольксвагену мимо мирно беседовавших селян, как вдруг внимание его привлёк голос молодого мужчины, который, попыхивая самокруткой, рассказывал своим землякам:
– Тихо было, как в храме. За день так находился по лесу, что ноги гудели…
Кремнёв узнал в рассказчике земляка Сергея Привалова. В своё время Привалов с женой Тамарой работали в посёлке на кирпичном заводе. Тамара занимала должность бухгалтера, Сергей трудился слесарем-электриком. Когда завод постигла участь банкротства, Приваловы занялись предпринимательством. На дому открыли цех по пошиву меховых шапок и шуб. Но случилась беда. Врачи поставили Тамаре страшный диагноз, и от предпринимательства осталась только лисья шапка, которая красовалась на голове Сергея. Жили Приваловы тем, что Сергей ходил по шабашкам в качестве электрика, сварщика, плотника и каменщика. Ведь нужно было ещё поднимать дочь, которая заканчивала школу и готовилась поступать в университет. Увлечение охотой Сергей тоже не забывал, хоть в последнее время всё реже выходил в лес.
– Ближе к вечеру хотелось упасть под деревом и уснуть, -продолжил свой рассказ Привалов.
– Ты суть давай, -поторопил рассказчика Фёдор Матвеевич Егоров, худощавый старик, который слыл когда-то в посёлке заядлым охотником.
Привалов хмыкнул в ответ и продолжил:
– Решил я выбраться на знакомую поляну и передохнуть. И вдруг невдалеке, где просека поворачивает вправо, на Медвежью лапу, заметил я что-то непонятное, похожее на большой валун. А когда этот валун зашевелился, не по себе как-то стало. Всякого повидал на охоте, но так мутно на душе не было. Хоть и сумеречно было, но разглядел я: вроде похожий на волка, но шибко большущий. Взял я ружьё на изготовку. А зверюга смотрит на меня, глаза сверкают. В голову всякое полезло. Ладно, думаю. Поставил ружьё к берёзе, а сам за нож взялся. Смотрим друг на друга. А волчара-то как зарычит, а потом повернулся и в один миг скрылся в чаще. Схватил я ружьё, но не пальнул, что-то удержало меня.
– Н-да, -поцокал языком Егоров.-Бывают такие видения, когда устанешь.
– Не иначе оборотень, -резюмировала аптекарша Надежда Спирина.
– И такое может быть, -вздохнул Фёдор Матвеевич.-Я прежде с лешими встречался в лесу. Вот тоже случай был…
– Вот оно, знамение, -привлёк вдруг к себе внимание долговязый мужчина в длиннополом пальто. В посёлке Михаил Пугин слыл человеком с приветом. После нескольких попыток обзавестись семьёй, на женщин больше не заглядывался, считая семейную жизнь обузой, мешающей продвижению вперёд прогрессивной мысли. Выйдя на пенсию, Пугин пристрастился к познанию мира через религиозное учение. Много читал, совершал паломничества по святым местам. Удивительного в этом ничего нет. Реформы, проходящие в стране, вывернули жизнь наизнанку. Прежняя идеология отвергнута, новую каждый придумывал себе сам. Пожалуй, ни одна эпоха не рождала в стране столько поэтов, писателей, других представителей Богемы, как первая половина 21 века. Оно и понятно, многим хотелось, хотя бы в виртуальном пространстве, создать свой мир, чтобы спрятаться от действительности, которая нередко бывает пострашнее всякого вымысла.
