Город N, середина 1990-х г.
В этот час в кафе «Калейдоскоп» всегда было полно посетителей. Кто-то пичкал ребенка мороженым. Кто-то шептался с любимой девушкой. Никто не обратил внимания на двух молодых людей в черном. Спортивные фигуры, бритые затылки – этих молодчиков так много развелось в последнее время в городе, что, казалось, все они были на одно лицо.
Молодые люди огляделись и уверенно направились к угловому столику, где уже расположились четверо им подобных за бутылками пива и пепельницами, полными окурков. Одновременно, словно до этого долго репетировали, пришедшие выхватили из-за поясов по пистолету и открыли огонь по ни о чем не подозревающей четверке.
Завизжали женские и детские голоса, испуганные неожиданной пальбой, послышался звон бьющейся посуды, грохот падающих столов и стульев.
Убедившись, что четыре жертвы на залитом кровью полу уже не подают признаков жизни, киллеры неспеша вышли из кафе, сели в стального цвета «Мерседес» и уехали.
Кто-то рыдал, в истерике бился головой об пол. Самый смелый – парнишка лет четырнадцати – выбравшись из-под стола, помчался вызывать «скорую» и милицию. Одна из женщин, охнув, подбежала к лежащим, раскрыла зрачки, попыталась определить пульс у каждого. По ее умелым, быстрым действиям можно было понять, что она – профессионал: врач, медсестра, на худой конец – фельдшер.
– Скорее, один еще жив, помогите же! – требовательно крикнула она. – Дайте какой-нибудь платок, ремень, что-нибудь!
Посетители приходили в себя и спешили поскорее убраться из кафе до приезда милиции. Никому не хотелось быть свидетелем. Как известно, свидетели долго не живут. Те несчастливцы, которые не успели поступить таким мудрым образом, оперативникам отвечали с завидным единодушием: преступников не разглядели, в марках машин не разбираются, номеров не запомнили, куда уехали убийцы – никто не видел.
Увезли раненого, потом приехала машина за трупами. Оперативники рыскали в поисках улик по всему кафе. На улице собиралась толпа зевак.
Наступала весна…
Хакимов устало опустился в кресло и отщипнул виноградинку величиной со сливу с лежащей в роскошной вазе грозди. Вокруг вазы на столике живописно расположились апельсины, бокалы шампанского, конфеты в коробке и другая вкусность. Ощущая приятную сладость винограда во рту, Хакимов закрыл глаза и задумался.
Если бы пять лет назад ему сказали, что он сможет позволить себе вот так сесть в дорогое дубовое кресло и безмятежно жевать виноград, думая о своем доме за городом, о своем счете в банке не нашей державы, зашкаливающем за цифры с семью нулями в зеленых американских деньгах, о своих предприятиях, о девочках, которых можно купить на одну ночь, Хакимов не поверил бы.
Пять лет назад он только-только организовал маленький кооперативчик «Руслан», торговал шоколадками и другой заграничной снедью, а потом решился взять кредит и переквалифицировал свое предприятие на производство полиэтилена, бумаги и других упаковочных материалов. Упаковочный бизнес расцветал на глазах.
Здоровой конкуренции соперники Хакимова почему-то не выдерживали. Одни, замученные постоянными проверками аудиторов, налоговой полиции, штрафами за нарушения в бухгалтерской отчетности, разорялись. Другие вдруг решали, что под крылышком у Хакимова будет надежнее. В третьих куда-то исчезали руководители, а потом оказывалось, что загадочным образом исчезали и все финансы предприятий со счетов в банке. Вобщем, везло Хакимову, очень везло.
Потом Хакимов решил, что пора расширять поле своей деятельности. И положил глаз на акционерное общество «Сириус», мирно выпускающее каучук. Но в ответ на довольно выгодное с точки зрения Хакимова предложение этот динозавр вздумал вдруг ерепениться. Пришлось похимичить на бирже и купить контрольный пакет акций, хлопотать потом по знакомым в областной администрации, тревожить людей. Без убытков не обошлось, но ради такого дела не жалко было десятка-другого миллионов. Через три месяца «Сириус» обанкротился. Когда Хакимову сообщили об этом, он лишь пожал плечами и сказал:
