Моя история началась за несколько часов до моего рождения. Я решила появиться на свет на две недели раньше положенного срока, и этому совсем незначительному случаю суждено было повлиять на всю мою дальнейшую жизнь. Но о том, что я родилась раньше на две недели, я узнала спустя многие годы. А начну своё повествование с того момента, когда ко мне и моей маме, приехала тётя Лена.
Мне было четыре года. Отца у меня не было, и мы с мамой жили в комнате общежития при швейной фабрике, где она работала. Фабрика находилась в небольшом городе N Новосибирской области, и мама приехала в него из деревни. Свою бабушку я никогда не знала, и мама мне о ней ничего не рассказывала. Но у каждого настаёт момент, когда дети начинают задавать вопросы.
– Мама, а у меня есть бабушка, как у других детей? – спросила я в один день, когда задумалась о полноценной семье, которые видела в нашем общежитии.
– Есть, – коротко сказала мама.
– А где тогда моя бабушка? – спросила я.
– Мы с ней разругались очень давно, – уже с раздражением ответила она.
– А как её зовут? – не могла угомониться я, так как любопытство нарастало.
– Варвара.
Вот после бабушки я тогда и спросила о своём папе.
– Он нас бросил. В первый раз, когда я забеременела, а во второй – после твоего рождения, – уже со злостью произнесла мама.
– Как это – один и второй? – не поняла я.
– Вырастешь, поймёшь. Все мужики – кобели. Детей сделают и свалят к тем, у кого ещё нет детей.
Я тогда не очень разобралась в её ответах, но раз она сказала, что это пойму, когда вырасту, то и решила подождать. Маме я доверяла, и ближе неё у меня никого не было, хотя своим детским чутьём я чувствовала, что меня мама не очень любила, а может, и совсем не любила. Я её всегда раздражала и явно была ей обузой.
– Из-за тебя у меня никакой личной жизни! – говорила она мне в момент крайнего раздражения. В таком состоянии мама пребывала часто и могла ущипнуть меня или дать подзатыльник.
В свои четыре года я плохо понимала, что такое – личная жизнь. Но когда в нашу комнату приходили те самые «мужики-кобели», мама краснела, улыбалась, и у неё появлялись милые ямочки на щеках. Вот в такие моменты, я решала, что это и есть признак личной жизни моей мамы, а для её налаживания меня выгоняли в коридор общежития, где я бродила иногда часами, пока кто-нибудь из соседей не подбирал меня к себе.
Моя мама нравилась мужчинам, она была милой и миниатюрной женщиной, с прямыми волосами и круглым лицом. Как-то она показала мне на улице моего отца. Мне папа совсем не понравился. Тогда, в четырёхлетнем возрасте, я ещё не понимала, что такое пьяный человек. Мой отец стоял, пошатываясь, как дерево на ветру, но при этом умудрился махнуть нам рукой. Я тогда подумала, что он сейчас упадёт, но он смог удержаться на ногах. По его затуманенным и равнодушным глазам я поняла, что махал он только моей маме, как старой знакомой, меня же просто проигнорировал. Я сразу вынесла свой детский вердикт – в обязанности моего отца-кобеля входит сделать ребёнка, а дальше он о нём забывает. Увидев впервые отца и зная мать, я никак не могла понять, на кого я похожа сама. Не было у меня никакого сходства с моими родителями. Я решила, что, скорее всего, на бабушку Варвару, которую я никогда не видела, но очень хотела с ней познакомиться.
– Поразительно! В кого ты такая пошла? – с раздражением ворчала мама, при этом драла расчёской мои непослушные, кудрявые волосы. Мне было очень больно, но я молча сидела и глотала слёзы. Я не помню, когда плакала в последний раз, давно привыкнув к маминому раздражению и её тумакам.
Из-за моих непослушных, вечно путающихся волос, мама меня постоянно стригла – брала ножницы в руки и с остервенением коротко стригла меня «под мальчика». Меньше всего она хотела заморачиваться со мной. Главное, чтобы я как можно меньше раздражала её и мешала её личной жизни.
