Анечка сидела в углу под столом и боялась. Вот в коридоре раздался грохот и крики, она вся сжалась в комочек, вздрагивая от каждого нового звука.
Неожиданно всё стихло, и девочка выглянула из-под стола. Её схрон был в уголке между столом и диваном, но чтобы осмотреть комнату, надо было вылезать из своего убежища.
─ Анечка, ты где? ─ раздался тихий голос матери.
─ Мама, ─ только и пискнула девчушка лет пяти.
Выскочив из-под стола, она бросилась к женщине, с усталым взглядом больших серых глаз. Анины глазки были похожи на мамины, такие же большие и усталые. Она ещё и не жила, а уже устала.
Устала от страха: за маму и за себя.
─ Папа? ─ вопросительно глянув на мать, только и спросила девочка.
─ Он ушёл, всё будет хорошо, ─ мать прижала девочку к себе, по щекам текли слёзы.
Женщина знала, что отдав последние деньги мужу, ей завтра не на что будет купить продуктов, а до зарплаты остаётся ещё три дня. Опять придётся бежать к соседке и просить деньги, от стыда опуская глаза в пол.
Раздался звонок в дверь, женщина поспешно вышла в коридор, чтобы открыть.
─ Анечка, я тебе гостинцев принёс, ─ раздался радостный голос отца, который ещё недавно так сильно ругался с мамой и крушил всё вокруг.
Девочка тихонечко выглянула в коридор и, увидев широкую улыбку на таком добром лице отца, осмелела и вышла.
Полученная шоколадка порадовала, но ненадолго.
─ А с папкой поделиться и с мамой, ─ напомнил отец о необходимости делиться.
Девочка опустила плечики, глянула на батончик «Алёнка» и, развернув обёртку, протянула отцу. Она знала, что откусит он больше половины, и маме кусочек отломит, ей-то и останется всего-то ничего.
Мама редко покупала сладкое, лишь изредка разрешая дочке выбрать леденец, говорила, что денег не хватает. А так всегда хотелось съесть шоколадку самой. Или только с мамой, без папы.
***
Первое сентября вспоминалось как в тумане. Ане тогда казалось, что вот с этого момента всё изменится, она будет учиться в школе и всё будет хорошо.
Кто же знал, что станет ещё хуже.
Если отец бывал на неделе дома, то такие дни для девочки были сущим наказанием.
─ Ты что буквы забыла, ─ орал на неё мужчина, когда дочка пыталась читать заданное в школе.
Отец всегда начинал кричать, как только она спотыкалась. А от страха она спотыкалась моментально, как только открывала рот. Первая затрещина и она больше не могла сказать ни слова, а родитель только распалялся:
─ Что за безмозглая дочь у меня?! Вся в мать! Ничего не может. Принесёшь хоть одну двойку ─ жить пойдёшь на улицу.
Анечка убегала в свой угол и, глотая слезы, старалась не издавать ни звука. Если отец увидит, что она плачет ─ влетит так, что мало не покажется.
С мамой уроки делать было хорошо. Мама выслушает, если надо подскажет и никогда не торопит. Правда случались такие моменты не часто, так как мама работала и приходила домой всего лишь на час раньше отца.
Аня старалась делать домашние задания сама. На продлёнке её не оставляли, а ей хотелось. Там можно было сделать уроки и дома бы уже никто не приставал. Пару раз просила мать записать её в группу продлённого дня, да только от самой мамы это не зависело.
─ Давай отдадим Анюту в продлёнку, ─ как-то услышала она разговор родителей, начатый матерью.
─ Что она там забыла? Пусть дома уроки делает, ещё деньги на эту продлёнку тратить. Дома питаться же можно, ─ сердито ответил отец, а мать дальше уговаривать не стала. Злить мужа себе дороже.
Аня тогда горько вздохнула и, забившись в угол, с книжкой старалась уяснить, что же там написано. Она уже поняла, что если она сидит и читает (или делает вид), отец её не трогает. И она сначала делала вид, а потом и читать стала. Чего в книжку просто так пялиться, лучше с пользой.
