Ворами наслаждалась тишина
Ворами наслаждалась тишина,
В своей работе так неторопливы.
Копейкою заточенной вина,
И кошельки остались сиротливы.
Домушнику откроются замки,
И форточник пролезет через щели.
И сейфы медвежатнику легки,
И фомка так легко откроет двери.
Но новый появился у нас вор,
Его мотив корыстный от науки.
Слова, воруя, пишет приговор,
И отпечатков не оставят руки.
Крадет тот вор уже не кошелек,
Мораль подлюга тащит по кусочкам.
И принципы, и нормы невдомек…
И как спастись теперь научным строчкам?
Кто совесть свою разменял на монеты,
Вкусив лицемерия вызревший плод.
Другим, не стыдясь, раздает он советы,
Мораль, подбирая под собственный рот.
И камни наук, у других похищая,
Построил сарай без дверей, и окон.
И нравственность так, на глазах извращая,
Растащит по буквам моральный закон.
Разговор лжеученого с профессором
Скажи профессор что важнее,
Бумажник мой или слова?
Когда деньгами не краснея,
Моя забита голова.
Теперь, когда вкусив дензнаков,
Меня к науке приобщить.
Я заключал не мало браков,
И буду я ученым жить.
Полей картофельных не сеял,
Я бил кайлом там, где звенит.
Мечту научную лелеял,
И буду скоро знаменит.
А ты извел себя в науке,
По телу вижу ходит дрожь.
И все писал, сгибаясь в муке,
Себя извел ты ни за грош.
Твоя мечта, слетая с ветки,
Цветы спешила опылить.
А жизнь в лицо бросала метки,
И на копейки будешь жить.
И мантий розовых, и красных,
Плечам твоим не поносить.
И черных дней из дней прекрасных,
Уже пришли не погостить.
Они тебя схватили в клещи,
В тиски, сжимая меж собой.
И власти сказочные речи,
Жужжат пчелой над головой.
Ужалить ищут только повод,
Науку мором извести.
У них один доступный довод,
Из государства увести.
Туда где синь и только горы,
Морями бывшие поля.
Пока ведут лишь уговоры,
Но уговорам есть края.
Смотри как двадцать лет реформы,
И шаг вперед, и два назад…
Морали все размыли нормы,
Бежим куда-то наугад.
И прошлых лет стирая грани,
Такая призрачная явь.
В ушах слова звенят – «дай мани»
А денег нет… Такая правь.
Метель припудрит снегом лица,
И нам не страшны холода.
Журавль уплыл и где синица,
Так залетала иногда.
И ту схватить за хвост не смог ты,
Душой своей интеллигент.
К чему теперь мои расспросы,
Ни НКО и ни агент.
А я другой и в том, и сила,
Мой слух не знает умных слов.
Всех умных жизнь так покосила,
До самых так сказать основ.
И власть к себе я примеряю,
Она у нас гарант всего.
Плыву, как все порой ныряю,
И выплываю… Ничего…
Свой лоб, прикрыв квадратной шапкой,
В корзины разные гляжу.
С моей тебе родится хваткой,
Но ты не любишь куражу.
Ты глянь кругом, где власть там деньги,
Дворцы и яхты, и любовь.
Куда страну конечно ввергли,
От этих мыслей стынет кровь.
И то опять у сиротливых,
Таких как ты, а нам зачем?
И лозунг тот для терпеливых:
«Кто был ничем, тот станет всем»
Своих найдет всегда героев,
Без баррикад, и без стрельбы.
Хотя понять кто из изгоев,
Народ с какой-то стороны?
За спиной луна бликами играет,
И ночная тень упадет с ресниц.
Кто-то ведь из нас первым понимает,
Тихо развернет уголки страниц.
И красивых дней, сотканных мгновений,
Где уже мечта устает мечтать.
Сколько будет тех точных заверений,
И когда успеть нас назад позвать?
Смытые слова старого забора,
Красками прошлись как не в первый раз.
Разве нет у нас тайны уговора,
Кроме теплых слов и случайных фраз?
