Видимо, так уж завернулся хвост судьбы, а может и хвост вселенной. И вроде не было причин, почему это произошло, почему я вдруг оказался там, где оказался. Заснул я, как и в предыдущие двадцать три года своей жизни, на планете Земля, в родном городе Москва и на своей кровати (последние два пункта не были такими незыблемыми и варьировались в зависимости от разных обстоятельств). А вот проснулся уже в вонючем сарае на соломе, руки и ноги сковывали кандалы. На мне были непонятного цвета оборванные грязные лохмотья, из которых выглядывали тощие загорелые ноги и руки. Внимание привлекли ступни, дело было не в том, что они были покрыты толстым слоем грязи, а в том, что ногти мои (а мои ли?) были толстыми заостренными треугольниками. Это не были мои ноги. Это не было мое тело!
Я вскочил, шагнул к двери, но цепь натянулась, не пуская меня дальше. Если это сон, то слишком уж реалистичный.
Но не успел я задуматься, что я вчера мог выпить, чтобы впасть в такое состояние, как дверь распахнулась. В дверях появились двое мужчин, одеты они были во что-то странное, будто играли в ролевую игру. На обоих были шлемы, железные нагрудники, в руках алебарды. Но все это я не успел толком разглядеть. Один подошел к цепи и, открыв ключом замок, отцепил её от вделанного в пол кольца.
– Кто вы такие? – спросил я его. – Что за маскарад?
Но он даже не глянул на меня, а зашагал к двери, дернув цепь, отчего я невольно последовал за ним, словно собака на привязи. Я оказался во дворе какого-то огромного замка. Булыжник покрывала солома. Люди были одеты в старинные средневековые одежды. Похоже, это были слуги. Где-то прокукарекал петух. Заржали кони. Всходившее солнце все освещало слишком ярко, после темного сарая приходилось щурить глаза.
– Где это я? – спросил я, обернувшись ко второму стражнику, но он лишь подтолкнул меня алебардой, отчего я почувствовал жгучий укол в спину.
– Шевелись, – рыкнул он.
Мы прошли мимо хозяйственных построек и попали во двор побольше. Меня подвели к деревянному столбу, рядом с которым прямо на земле сидел здоровяк. Лицом он был страшен, клыки торчали поверх губы, глазки были маленькими, уши заостренными, а когда он, кряхтя, поднялся, он оказался выше охранников раза в полтора. Это был явно не человек.
Столб, цепи, этот урод, в руках которого была палка, меня тут не чествовать собирались. Я заорал:
– Вы меня точно не за того приняли. Я свободный гражданин демократической страны. Это уголовщина!
Я кричал в панике все что придет в голову, пытался выскользнуть, ударить кого-то, но все это было бесполезно: когда этот уродливый молодец приковывал меня к столбу, он даже не почувствовал моих попыток высвободиться.
– Ну чего ты, как малышок, – прошептал он мне, – из-за каких-то двадцати палок вопишь. Не будь червяком.
– Да хоть три палки! – воскликнул я. – Я этого не заслужил! Отпустите! Я Кирилл Васнецов! Честный офисный труженик. Я не нарушал никаких законов…
И ту по спине будто горячим полотенцем шлепнули.
– … хорошо, признаюсь, это я помял крыло машины босса! И те десять тысяч из фонда…
Опять удар, и еще. Я вдруг замолчал. И ясно увидел, что вокруг нет зрителей, площадь была пустой. Откуда-то выскочила кухарка в большом белом переднике, но глянув на меня, с испугом юркнула обратно. Только курицы лениво выискивали в соломе зерна, рядом с сараем лежала огромная лохматая собака и сбоку вполоборота стояли двое стражников, переминаясь с ноги на ногу.
Это не может быть правдой. Какой-то бред. Но боль от палочных ударов отрезвляла, и я вдруг отчетливо понял, что это настоящая жизнь, а не подделка какая-то, не сон и не чья-то безумная подстава. И не от боли, а, кажется, от этих мыслей я и лишился чувств.
