– Знаешь, чем примечательна эта квартира? – спросила Фредерика, широко разводя руками, как цирковой конферансье, объявляющий клоунов.
Жест был вполне уместен: цирка в нашей жизни хватало.
– Мэдисон, – она обратилась ко мне по имени, чтобы я наконец отреагировала, – знаешь, чем примечательна эта квартира?
Очевидно, она ожидала, что я отвечу в той же театральной манере.
– Смертельно опасными бактериями? Они нас всех съедят? – осведомилась я.
Тетя, агент по недвижимости, уколола меня гневным взглядом.
– Не угадала! В ней почти трехметровые потолки! Ты можешь себе представить, как трудно найти в центре города квартиру с высокими потолками? И это по такой цене!
Речь шла о городе Хьюстоне, штат Техас. Я задумалась, какое вообще отношение имели высокие потолки к моему воспитанию. Ничем необычным для меня они не были: я выросла в одном из крупнейших особняков штата. То, что другие назвали бы роскошью, было в моем восприятии привычным уровнем комфорта. Я занялась преподаванием, и это встретило яростное неодобрение моих близких. Меня изгнали из фамильного гнезда, отлучили от семьи, предоставили самой себе во всех финансовых вопросах. Учительская зарплата не позволяла роскошь или даже бледное ее подобие.
Терпение Фредерики было на исходе, и я это знала. Она уже показала мне с десяток квартир. Какие-то были расположены слишком далеко от Милстонской академии, где я работала учительницей младших классов. Другие – уменьшенные версии частного зоопарка с той разницей, что вместо животных вниманию гостей представлялись тараканы, муравьи и клопы, – вызывали сильнейшее омерзение. Третьи служили кладбищем дырявых шин, дедовских газет и других старых ненужных вещей.
Лучшего я не могла себе позволить. Получив свой первый расчетный чек, я обомлела. За вычетом налогов мне полагалось меньше, чем я привыкла тратить в месяц на парикмахера. Было трудно представить, как люди живут на такую зарплату.
Еще труднее – как вычесть из этой суммы деньги на аренду квартиры и залог. Мне также предстояло купить машину для передвижений по городу по служебным нуждам и на нее еще надо было накопить.
Откладывать деньги представлялось совершенно невозможным; валяясь на кушетке в доме своей лучшей подруги Шейлы, последние три месяца я изнывала от тоски. Заезжая к ней, я обещала, что поживу пару недель и уеду. Сдержать обещание я не смогла.
Шей жила в аккуратненькой квартирке, и мне нужно было всего полчаса, чтобы доехать от нее до работы. Очень хотелось бы жить еще ближе к школе, но я была рада довольствоваться тем, что имею. Фредерике надоело водить меня по городу, не получая комиссии за агентскую работу и рискуя нарваться на гнев моей мамаши за то, что она мне помогает, и я это знала. Судя по всему, я всегда была ее любимой племянницей.
Стать любимицей было несложно. Мои старшие сестры-двойняшки имели прескверный нрав. Первую из них, Виолетту, растили с видами на то, что она будет преемницей отца и займет его пост в фирме. Она была амбициозной, до безжалостности жесткой, не в меру тщеславной. Вторая, Ванесса, не занялась семейным бизнесом. Ее благословили на замужество с вице-президентом отцовской компании, и она стала матерью троих детей. Вынашивая уже четвертого, она при любой возможности совала мне в нос подробности своей идеальной во всех отношениях жизни. Снобизм обеих сестренок переходил все мыслимые границы. Все это, а также их крайняя зацикленность на себе сделали наше общение тяжелым и травматичным для меня.
