Раскрыла Шамхат груди, свой срам обнажила,
Не смущалась, приняла его дыханье,
Распахнула одежду, и лег он сверху,
Наслажденье дала ему, дело женщин,
И к ней он прильнул желанием страстным.
Эпос о Гильгамеше
Стрип-зал тонул в полумраке, и единственным островком света была
сцена с гравипилоном. Вокруг сцены толпились нетрезвые зрители,
ожидая шоу. Пахло потом, перегаром и похотью. Верк сидел у бара за
стойкой спиной к сцене, но всё прекрасно видел в отражении на
зеркальной стенке бокала, стоявшего перед ним. Грохнула музыка, на
сцену выпорхнула одна из самых опытных танцовщиц — Большая Йуди. На
это зрелище стоило посмотреть, и Верк развернулся лицом к сцене.
Это была рослая и полнотелая танцовщица с тёмно-шоколадной кожей,
по которой змеились узоры фосфоресцирующих татуировок. По ткани
серебристого платья, драпирующего её мощную фигуру, медленно
проплывали опаловые пятна. Их переливчатое мигание создавало
какой-то гипнотический эффект, так же как и огоньки, бежавшие по
бесчисленным косичкам танцовщицы от корней к кончикам. В несколько
ловких прыжков Большая Йуди проскочила полсцены и вспрыгнула на
гравипилон. Генерируемый поток антигравитации подхватил её, и она
воспарила в воздух. Под возбуждёнными взглядами зрителей Большая
Йуди начала свой танец. Раскидывая руки и ноги, она вращалась во
всех возможных плоскостях. Завораживающие движения, внезапные
повороты и кульбиты, шпагаты и растяжки сопровождались постепенным
исчезновением платья. Слои специальной ткани истаивали, сжимались,
становились невидимыми, постепенно, синхронно с ритмом музыки и
танца обнажая крепкие голени, мускулистые ляжки, мясистые
ягодицы…
Зрители, захлёбываясь от восторга, свистели и улюлюкали, кидая
на сцену кред-кристаллы, которые моментально засасывали
киберы-«собирашки». Верк смотрел на всё это спокойно и получал
чисто эстетическое удовольствие. Он-то был знаком с Большой Йуди не
первый год и знал, что она не только отличная стриптизёрша, но и
заботливая мать троих детей, верная жена непутёвого мужа-пьяницы.
Глядя на сцену родным глазом, Верк в то же время сканировал зал
искусственным, приглядывая за порядком. И вдруг кое-что необычное
привлекло его внимание. От служебного входа шёл Ануар под руку с
какой-то незнакомой девкой. Девка не впечатляла: малорослая —
макушкой максимум до подбородка Верку, волосы светлые одноцветные,
подстрижены коротко, но изящно, лицо заурядно-симметричное, фигура
никакая — ни сисек, ни задницы. Чёрное глухое платье без рукавов
совершенно не для стриптиза. Необычной была лишь общая пластика
движений — медлительно-уверенных, грациозно-плавных. И ещё глаза у
неё были такого же редкого сиреневого оттенка, как у Ануара. И
когда пара приблизилась к нему, Верк заметил странное выражение
этих глаз: какое-то очень серьёзное и не по годам взрослое.
— Что за мымру ты притащил, Ануар? — с солдатской прямотой
поинтересовался Верк. — Да её на пилоне даже не заметят!
Лощёный коротышка Ануар, взятый управляющим лишь несколько декад
назад, аж раздулся от возмущения и открыл рот, чтобы что-то
сказать, но девица его опередила, заговорив неожиданно низким
голосом:
— Ануарчик, твой Кербер, вероятно, за всю свою жизнь никого,
кроме девок, не видел, — и вдруг ласково погладила Верка по щеке и
добавила. — Бедолага.
У неё были удивительно мягкие прохладные пальцы.
— Я вам не кибер, дамочка, — обиделся Верк. — А если вы про
глаз, то да, он у меня искусственный. Но это не значит, что я
киборг.
Девица рассмеялась, и Ануар тоже сдержанно улыбнулся.
— О, да. Вы не кибер, не киборг и даже не Кербер, —
снисходительно сказала она. — Вы будете для меня — Киклоп.
Верк начал уже закипать и собирался сказать пару ласковых, но
тут зал взорвался фейерверком восторга. Девица вздрогнула от
неожиданности и обернулась: Большая Йуди продемонстрировала
зрителям свою пышную грудь.
