– Чего же ты хочешь?
Помолчав, он отвечает:
– Я не знаю, чего хочу. В том-то и дело.
Искоса глянув на него, она устремляет взгляд на противоположную стену. Пожимает плечами: «Ну и ладно».
– А чего хочешь ты?
Молчит. Он не торопит.
Ей всегда было непросто сказать то, что на самом деле думает, чего хочет, о чём мечтает. Она постоянно боялась испортить отношения, перестать нравиться, стать неудобной и неугодной. Парадоксально, но, похоже, поэтому всё и ломалось.
А сейчас терять нечего – всё уже было потеряно. Это осознание рождает любопытное чувство: ощущение свободы. Она может выложить всё, как есть, и не страшиться последствий.
– Я знаю, чего не хочу. Неопределенности, непостоянства, подвешенности. Мне надоело быть игрушкой в мужских руках: сегодня нравишься, завтра не нравишься; сегодня встречаемся, завтра расстаёмся; сегодня люблю, завтра – никогда не любил. Баста. Всё должно быть или изначально всерьёз по отношению ко мне, или никак. Мне не нужен просто «парень» – я хочу семью: официальную, со штампом в паспорте. Пусть не сразу, но к этому должно прийти при условии, что всё хорошо складывается. Формула «поматросил и бросил» мне даром не сдалась.
– Понимаю, – он кивнул и после паузы продолжил: – А что ты сейчас ко мне чувствуешь?
Теперь её очередь сказать «не знаю».
– Понимаешь, я несколько месяцев, день за днём, мучительно пыталась забыть тебя, перестать ждать твоих сообщений. Училась жить без тебя. Старалась разлюбить. И теперь не знаю, что чувствую. Осталось ли что-то? Не ушло ли полностью? Может ли возродиться?
Он не перебивает.
– Но пока ты не скажешь и не подтвердишь, что хочешь этого, я не буду искать ответы. Какими бы они ни были, нынешнее спокойствие далось мне слишком трудно.
– Про тебя, – Ренат быстро переворачивается на бок, целует Марину в щеку и снова опускается спиной на теплый песок. С катера доносятся слова: «…а впереди ещё три дня и три ночи, и шашлычок под коньячок – вкусно очень, и я готов расцеловать город Сочи за то, что свёл меня с тобой».
Марина смущённо улыбается: не знает, как реагировать на его фразу и поцелуй. Ей нравится Ренат, но, скорее, как друг: не её типаж, да и не очень симпатичный… Она чувствует интерес к себе и потому тянется к этому мужчине, так неожиданно возникшему в ее жизни всего пару дней назад. И постепенно замечает, как благодаря вниманию Рената уходят на второй план переживания о Коле: болезненные воспоминания, пробивающие хрупкий кокон спокойствия и умиротворенности, в тонкие слои которого она пытается заворачиваться последние несколько месяцев. Что ж, пусть уходят. Возможно, в её случае «клин» – единственное действенное лекарство.
Лежа на вытянутой руке Рената, Марина вместе с ним изучает облака, прикрывая глаза от солнца.
– Похоже на огромного человека, – говорит она, поднимая руку и очерчивая ею силуэт.
Ренат прищуривается.
– Да, похоже. Как будто идёт куда-то, великанище.
– А если вот так… – то на дракона. Вот это морда…
– И как будто пар из ноздрей идёт… Ой, муравей! – Ренат протягивает руку и стряхивает черного мураша с ноги Марины.
«И как только заметил, если смотрел на небо?» – успевает подумать девушка, а парень уже мягко проводит рукой по её бедру и животу. Заглядывает в лицо, смущается, откидывается на спину. Ложится ещё чуть ближе…
Марина улыбается, глядя вверх. Это прикосновение подтверждает интерес Рената, и девушке приятна сама мысль о том, что он что-то к ней испытывает. Сама она не делает ничего, что может спровоцировать какие-либо действия мужчины, чувствуя некоторую скованность и неверие. Да и до отъезда домой осталось дня три…
