День выдался на редкость неудачным. Наверное, стоит
начать свою непростую историю именно с этого. Пусть это будет
своеобразным предупреждением: если уж день неудачный, берегись всех
и всякого. А еще лучше, запрись дома и носа на улицу не показывай,
потому что лучше он не станет, это точно. Хотя, я почти уверена,
что лезу со своими предупреждениями зря, потому как вряд ли с
кем-то может случиться подобное. Знаю, я и сама уже запуталась, и
скажу больше: дальше эта самая путаница никуда не денется, все
станет только хуже. Уж это я могу обещать, потому что до сих пор
ничего не понимаю. В общем, пора заканчивать сумбурное вступление и
переходить непосредственно к тому самому неудачному дню.
А это была среда. Совершенно обычная сентябрьская
среда. Я бы даже сказала, что среда скорее летняя, потому что это
был первый день осени. Погода подозрительно радовала, солнце
светило, птички пели и люди на улице, казалось, счастливо улыбались
друг другу. Хотя для нашего города это обычное дело: толпы
восторженных туристов, в основном иностранцев, бродили по
центральным улицам и не фотографировали разве что мусорные
контейнеры. Правда, пару раз я видела и такое, но что я понимаю в
современном искусстве и полете мысли? Не раз, и даже не десять раз,
меня тоже просили присоединиться к фотографии, видимо решив, что я
ничем не уступаю злополучным мусорным контейнерам и тоже достойна
своего места в кадре. И приезжих можно было понять: и сейчас я не о
контейнерах, дались они мне, в самом деле… Сейчас я о самом городе:
сама живу в северной столице вот уже три года, а до сих пор не
привыкла к местной красоте. И к улыбчивым туристам.
Но в тот день окружающая красота и даже погода меня не
радовали: с самого утра я умудрилась в очередной раз поругаться с
мужем, как следствие опоздать на работу (иногда мы слишком
увлекаемся, забывая, что хорошо бы прекратить что-то вдохновенно
внушать друг другу в семь ноль-ноль). Я вполне могла бы успеть,
если бы в метро не произошла какая-то авария и мне не пришлось бы
двигать с тремя пересадками. А до этого не сломалась моя машина –
из-за нее я изначально и спустилась в метро. И, само собой,
опоздала я сегодня совершенно не к месту, потому что не далее как
вчера к нам прибыло начальство из Лондона.
К приезду дорогого Нормана Смита мы готовились чуть ли
не месяц, а я готовилась больше остальных, потому что как раз и
отвечала за всякого рода проверки. Возможно, меня бы и пронесло, и
моего опоздания никто бы не заметил, не пролей я кофе прямо на
рукав пиджака тучному дядьке в лифте. «За секунду до» у меня был
выбор: вылить бурую жидкость на себя, или резко дернуть рукой, и
как любой нормальный человек я инстинктивно выбрала второе. Если бы
знала, что этот тучный тип и есть Норман Смит, облилась бы этим
чертовым кофе с головы до пят. Узнала я это лишь через полчаса, и
как следствие непродолжительного знакомства в лифте, Норману я
совершенно не понравилась, хоть и считалась девушкой обаятельной и
очень даже привлекательной. Но ему мое обаяние было побоку, как и
прекрасный английский вкупе с улыбкой во все тридцать два. Норман
Смит жалел свой дорогой пиджак, и дядьку можно было понять.
Дальше рабочий день тянулся без преувеличений целую
вечность. Норман Смит при виде меня заливался краской от злости, я
дергалась, все валилось из рук… я даже на обед сходить не рискнула.
Побоялась.
Неудивительно, что после работы я загибалась от голода.
И у входа в метро увидела его. Ларек с шавермой! Обычно я такое не
ела, но после голодного дня ларек показался голубой мечтой, он
светился и словно парил над землей! А как оттуда пахло? Я ощутил
себя героиней дурацкой рекламы и с восторженной улыбкой понеслась
вперед, за шавермой. Очередь меня не смутила, скорее раздражала
медлительность всех, кто оказался впереди меня. Но я дождалась.
