Эпизод первый. Последний экзамен
И дует в трубу духовую судьба
и свежего мужества хочет…
Зинаида Гиппиус. Сквозь яблоню…
ЗЕМЛЯ. Новая Зеландия.
Сектор 12. Альмитр.
Высшая Космическая Академия.
Экспериментальный комплексный полигон.
– Есть еще вопросы? – Томин оглядел аудиторию.
– Разрешите? – руку подняла девушка, сидящая в первом ряду. – Курсант Багрова. Сергей Александрович, а почему зачетный срок именно сорок восемь часов?
– Установка регенерации дыхательной смеси проходчика работает в автономном режиме двое суток. Это время принято эталонным для всех маршрутов. Если препятствия вы преодолеете на «отлично», но финиша достигнете позже, то по «легенде» – вы погибли. Экзамен придется пересдавать.
– А если запас смеси исчерпан? Поврежден, к примеру, один из газообразователей?
По залу прокатился легкий шумок. Многие курсанты заулыбались.
– Я прошу вас, – серьезно сказал Томин, – никогда не попадайте в такую ситуацию на Тинное. Или на Гаргее.
– Значит, выжить нельзя?
– Я выжил, – опустил взгляд к кафедре преподаватель. – Успели спасатели.
– У меня вопрос. Курсант Лайт. Те из нас, кому достанутся маршруты в кислородной среде, получат преимущества перед остальными?
– Нет, конечно. Вместе с кислородом им достанется немало другого. Принципиальная сложность заданий абсолютно одинакова. Впрочем, из опыта старших курсов: все, наоборот, предпочитают работать в условиях, отличных от земных…
– Рекорд прохождения прежний? – спросили из зала.
Последний рекорд принадлежал проходчику Рамилю Нахметову три года назад закончившему Космическую Академию и год спустя погибшему на Гаргее. Рамиль справился с заданием за тридцать пять часов. После Нахметова такого результата не добивался никто. Впоследствии Томин много раз просматривал видеозапись его движения к финишу. Потом куда-то засунул. Словно потерял.
Курсант вел себя на маршруте предельно последовательно – все время стрелял. Демонстрировал виртуозное владение оружием, потрясающее хладнокровие, мгновенную реакцию…
– Да, рекорд прежний, – сказал Томин. – Пока прежний.
– Центр управления! Доклад системы орбитального сопровождения. Готовность полная.
– Центр управления! Докладывает секция роботехники. Готовность полная.
– Центр управления!..
Томин стоял, прислонившись к ваннеру силового распределителя и слушал, как заместитель председателя экзаменационной комиссии Михаил Рублев принимает доклады служб обеспечения.
Операторы очередной смены, негромко переговариваясь, занимали свои места перед дисплеями.
А сверху гремело:
– Центр управления! Доклад биологической лаборатории. Есть готовность! Михаил Николаевич, мне сутра обещают прислать «меню программиста». Узнайте, пожалуйста.
– Центр управления! Дежурный стартовых площадок. Все нормально.
Рублев оглянулся на Томина и сказал в микрофон:
– Всем – внимание! Аппаратуру в боевой режим. До старта – минута.
Повернулся к Томину:
– Напутствовать будешь?
Сергей Александрович отрицательно покачал головой:
– Давай сам. А я пойду отдохну. Потом не выспишься.
Томин положил свой кодовый ключ на пульт, одобряюще помахал операторам и отправился в каюту.
Рублев посмотрел Томину вслед, щелкнул пальцами и повернулся к экранам:
– Служба времени, приготовиться…
Курсанты Томина побаивались, а многие даже недолюбливали. «Старики», у которых он часто вел практические занятия, слагали легенды о его придирчивости и занудстве. Их подхваченные тревожной молвой рассказы, достигая младших курсов, обрастали чуть ли не мистическими деталями. Особенно доставалось факультету планетарной разведки. Томин не просто контролировал прохождение своими подопечными зачетной дистанции. Он с ними сражался. Яростно, изощренно. Соревнуясь своей фантазией с природой тех далеких планет, которые придется покорять выпускникам. И никогда не боялся победить.
