– Да почти пришли! – Витька отводит рукой еловую ветвь и приглашающе машет нам. – Сюда давайте, здесь встанем. А там до путей рукой пода́ть.
Летняя Сибирь прекрасна. Желтым цветом мелькает сенна, выглядывая из лиловых зарослей узколистного кипрея. Больше всего мне нравятся зеленые листики клюквы и тривиальные одуванчики. Из первых можно заварить чай, а последние пустить на яркий солнечный венок, чем я, собственно, и занимаюсь большую часть дороги.
Мы приехали в гости к Витьку в середине лета. Так сложилось, что из всей нашей студенческой компашки он жил дальше всех, и к нему мы решили ехать в последнюю очередь. Не обижать же друга? Впрочем, он и сам прекрасно понимал, что лишний раз в глушь, как он сам говорил, никто тащиться не хочет.
Салехард встретил нас вполне цивильно, так что мы расслабились, покутили пару недель, а потому легко согласились на приключение – поход.
Из нас всех в него только Витька и ходил, но сидеть в городе было скучно, а друг манил нас едой с костра, незабываемыми видами и, самое главное, необычной историей. Какой – не признавался до последнего, и лишь сейчас, обустраиваясь на небольшой полянке, потихоньку рассказывал:
– С дедом мы часто ходили в лес. Собирали грибы, бруснику, иногда просто бродили целыми днями, изучая все подряд. Дед у меня был тот еще сказочник, так что историй знал вагон и маленькую тележку, – друг улыбается. – А так как память у него была плохая, то они часто повторялись.
Девчонки прыскают от смеха, прячут улыбки в отвороте рубашек, надетых в качестве защиты от комарья. Витька тот еще шутник, да и язык у него хорошо подвешен, так что мы слушаем его истории и параллельно режем овощи на суп. Парни ставят палатку, а наш сказочник возится возле нас с костром.
– Так что я знаю множество историй о таинственных леших, о полянах миражах с брусникой, о зайце-пограничнике. А еще о заброшенной железной дороге, – он принимается дуть на тлеющий огонек и на некоторое время прерывается. – К ней мы и пришли.
– А она точно не выдумка, как и другие истории деда? – ехидничает Света. – Ты ее видел?
– Видел, видел, – Витя аккуратно подкладывает веточки в костер, перемежая их с сосновыми иголками. От этого пламя вспыхивает ярче и принимается за дровишки побольше. – Вы и сами скоро увидите, как с этим всем закончим.
– Ну смотри не обмани! – щуриться Светка и смеется. Мы подхватываем ее смех, потому что знаем, нам и без железной дороги хорошо.
Лес вокруг, костер, одуряющий запах трав – все это уже прекрасно само по себе и тянет на отдельное приключение. Тем более что и у Вити, как и у его деда, точно найдется тысяча и одна интересных историй для вечерних посиделок у костра.
Совершенно по-ребячьи показав нам язык, друг встает, поскольку костер уже разгорелся, и идет помогать ребятам с палаткой. Мы же дружным женским кружком продолжаем шушукаться и крошить продукты дальше. Каждая женщина знает, что мужчину нужно сначала накормить, а потом расспрашивать.
После позднего обеда мы, наконец, идем к путям. Около палатки остаётся Андрей, с которым Витя обещает сходить отдельно. Мы идем совсем недолго, буквально минут пять. Лес обрывается внезапно, раскалываясь надвое железной дорогой. По крайней мере, так кажется сначала. Приглядевшись, мы видим и зелень между деревянных шпал, и ростки берез, и мох, причудливым узором покрывающий некогда блестевшие рельсы.
– Самая масштабная из брошенных железных дорог России – Салехард-Игарка. Её начали строить аж в 1949 году: магистраль через север Западной Сибири должна была обеспечивать быструю переброску войск «в случае необходимости», – рассказывает Витька, прислонившись к ближайшей сосне и в задумчивости теребя травинку в пальцах. – Построить нужно было быстро, но вечная мерзлота не «признавала» быстрых изменений, поэтому над работягами сжалились и темпы снизили. В результате к 1953 году проложили 700 километров. Но это Сибирь, детка, и дорога была одной из опаснейших в мире. Переправы над мелкими речками (коих в здесь великое множество) вспучивались на несколько метров ввысь, мосты над большими реками остались недостроенными, талые воды регулярно промывали дыры в полотне, – друг машет рукой, выражая свое отношение к горе-дороге. – Хуже того, большая часть уложенных рельсов была сделана еще при царе! Вы представляете, какие там рельсы были? Ну и крепились они периодически деревянными брусками… – мы дружно охаем, представляя, в каком плачевном состоянии находилась дорога и как по ней ездили поезда. Но друг продолжает:
