ТИТР:
«Живой предмет желая изучить,
Чтоб ясное о нём познанье получить, —
Учёный прежде душу изгоняет,
Затем предмет на части расчленяет
И видит их, да жаль: духовная их связь
Тем временем исчезла, унеслась»
(Гёте Иоганн Вольфганг,
1749—1832 г.г.)
НАТ/ИНТ. ГОРОДСКОЙ РЫНОК – УТРО
В беспорядочно снующей толпе бродит какая-то немощная, убогая СТАРУШКА. Из-под полы старенького, почти что до самых пят, платья просматриваются валенки, втиснутые в калоши. Вероятнее всего ревматический недуг согнул её в пояснице на все девяносто градусов.
Равновесие ей приходится сохранять при помощи корявой клюки, на которую она опирается одной рукой, а в другой держит небольшую котомку. Судя по внешнему виду, когда-то, в допотопные времена, это была дородная, привлекательная, полная сил и жизненной энергии женщина.
Но годы и житейские обстоятельства, как бы в отместку за это, видимо поглумились над несчастной, трансформировав её стать и облик не в лучшую сторону.
Однако, старушке этой до всего дело. Она плавно курсирует от одного прилавка, или киоска, к другому, всё чего-то примеряясь, присматриваясь к товару.
Справляясь о ценах, она каждый раз сокрушённо качает головой, вздыхает и, озабоченная, переходит к следующему прилавку.
Вот в оконную прорезь киоска просовывается ГОЛОВА. Ей надоело созерцать фигуру старой женщины. Басит:
ГОЛОВА
Чего, мать, надо?
СТАРУШКА
(больным, надтреснутым голосом)
А что можешь предложить, купец?
ГОЛОВА
Да всё, что душе твоей угодно. Бери – не хочу!
СТАРУШКА
Ишь ты!.. Мне бы кильки граммов сто, да пряников тульских – триста…
ГОЛОВА
У-у, такого добра не держим.
СТАРУШКА
(обеспокоенно голове)
А чевой-то у тебя там, из-под низа, дым валит? Никак чайник перегрелся?
ГОЛОВА
У меня не чайник, а чугунок…
СТАРУШКА
Оно-то и видно. Тем боле, убавь огоньку-то, убавь.
С этими словами потенциальный, но не состоявшийся покупатель, продолжает путь…
Посреди центральной базарной дороги какой-то расторопный, проворный МАЛЫЙ предлагает каждому встречному-поперечному товар, то и дело выворачивая наизнанку борт пиджака и рекламируя его.
СТАРУШКА
Чем занимаемся, мил человек?
Любопытная старушка наклоняет голову на бок и глядит на того снизу вверх.
МАЛЫЙ
(с прикидом)
А тебе что за дело? Не видишь что ль? Кую своё благосостояние.
СТАРУШКА
(интересуется)
А где ж твой анструмент: наковальня-то?
МАЛЫЙ
Ладно, бабка, не философствуй. Бычки великих людей приобрести не желаешь?
СТАРУШКА
(недоумевает)
Бычки-и? Да нет, пожалуй. В хозяйстве держать не приходилось. Вот от тёлки бы не отказалась…
МАЛЫЙ
(сплёвывает)
Какая непонятливая ты! Поясняю! Человек не докурил сигарету, или папиросу.
Кидает её на пол. Вот тебе и готовый бычок.
СТАРУШКА
А-а-а-… Вот теперь докумекала. А чьи бычки-то будут?
МАЛЫЙ
Имена громкие, почитай – твои же сверстники-ровесники: Есенин, Маяковский, Шаляпин, Толстой…
СТАРУШКА
Погодь, погодь, милай. Писателей, Толстых-то, двое было: Лев, да Алексей. Вот Лев-то, кажись, не курил. Значит бычок Алексеев будет.
МАЛЫЙ
И то верно… Есть два бычка Николая Второго. Ну так как?
СТАРУШКА
Дело-то, конечно, хорошее, да зачем мне, старой, бычки? Кому я их показывать стану?
МАЛЫЙ
Ну, раз не берёшь, проваливай, не мешай.
СТАРУШКА
А ты не гони меня, не гони. Может я тебе тоже могу что-то предложить.
МАЛЫЙ
Что ты мне можешь предложить?
СТАРУШКА
Трубку Петра Первого!..
МАЛЫЙ
Да ну-у. Заливаешь небось?
СТАРУШКА
Вот те Хрест! Правду говорю. Она у меня то ли в комоде, то ли в чулане пылится…
Я-то, милок, сама старинного, знатного рода Меньшиковых буду. Слыхал, небось, о таких?
