Это было убийство: огонек сигареты, выброшенной из проезжавшей машины, был совершенно точно жив, когда Антуан осторожно наступил на него носком начищенного ботинка. Работа приучила его следить за мелочами, ибо, как известно, плохо все, что может заставить тебя споткнуться.
На улице было холодно и влажно, в облаках над бульваром Сан-Мишель возник намек на рассвет. Антуан остановился под навесом у дверей в стиле модерн, вынул из кармана пачку сигарет, зажигалку и закурил. В темных окнах кадрами немого кино жило его отражение: черный костюм, белая рубашка, черный форменный галстук. Сигаретный дым размывал очертания лица, скрывал мысли.
Под вывеской «La cité céleste1» гулко тикали старинные черно-белые часы.
Антуан регулярно слышал вопрос, как он может продолжать курить: многие считали, что постоянное столкновение со смертью должно привить стремление к здоровому образу жизни. За время своей работы он видел достаточно здоровых и больных, но одинаково мертвых людей, чтобы сформировать только одну полезную привычку: уважение к выбору другого человека. Поэтому в ответ на вопрос о курении он просто пожимал плечами.
Узкая улочка, на которой располагалось бюро ритуальных услуг, была бы не такой узкой, если бы половину проезжей части не занимал припаркованный транспорт: автомобили, велосипеды, а еще машина городской службы, из которой рабочие вытаскивали временный металлический забор. Если борешься за сохранение архитектурных шедевров, стоит помнить, что зданиям наполеоновской эпохи регулярно требуется промывка кишечника.
Часы над дверью деликатным перезвоном объявили девять утра.
Антуан потушил сигарету и выкинул ее в урну, и уже собрался заходить, когда рядом с ним остановился блестящий Ducati Diavel – разумеется, красный. Женщина, сидевшая сзади, спрыгнула на мостовую. Из-под ее замшевой куртки вырвался белый шарф, такой же, как на фотографиях летчиков Первой мировой. Она позволила шелку расположиться вдоль плеча, и только отвела за ухо прядь волос, бившуюся о стекла темных очков.
– Добрый день, – с легким полупоклоном произнес Антуан.
Прорисованные карандашом брови изгибались четко над линией оправы. Антуану захотелось увидеть ее глаза. Если ей чего-то и недоставало, то, пожалуй, обреченности, присущей искренно скорбящим родственникам. Возможно, речь о том, чтобы заказать погребальную церемонию заранее? Учитывая популярность мумификации среди высшего класса, на эту услугу сейчас гигантская очередь.
– Здравствуйте, – ответила она и стянула очки.
Либо эта дама сама отправила супруга на тот свет. Вот этими руками, которые только что усмирили белый шелковый шарфик.
Ее спутница, не слишком изящно отталкиваясь от асфальта ногами, выровняла мотоцикл по линии парковки. Потом сняла шлем, пригладила ладонью черные волосы, заплетенные в сложное множество кос, и перекинула ногу в блестящих лайковых брюках через седло. Девушка была невысокой и пухленькой, но двигалась уверенно.
Из-за аварии с участием Ferrari Антуан испытывал предубеждение в отношении уверенных девушек и итальянского автопрома, но вполне мог отделять рабочие вопросы от личных.
Он распахнул перед гостьями дверь.
Оказалось, Шарль Дерош, владелец «Ля ситé селéст», ждал их приезда. Обычно неспешный – такой уж бизнес! – он выскочил из кабинета и оказался рядом с женщиной с белым шарфом, назвал ее Элéн и поцеловал в обе щеки с нескрываемым удовольствием, а потом повторил эту же процедуру с ее спутницей, которая была представлена как Джанис. Ее корявое «приятно познакомиться» заставило Антуана спрятать улыбку. Услышав такое произношение, дед выразился бы максимально неполиткорректно и, покачивая головой, укатил бы на своем инвалидном кресле в другую комнату. Или нет, наоборот, тут же включил бы диктофон и рассматривал бы пышную спутницу Элен как экзотического зверька в зоопарке.
